Наш любимый тенор

Наш любимый тенор

Тенор, правда, не оперный, но для человека, путающего Травиату и Риголетто, вполне подходящий.
Почему-то до вчерашнего дня думала, что обе арии Верди, которые поются в спектакле, из Травиаты, а потом покопалась в памяти, вспомнила, что "La Donna e mobile" - из Риголетто (а ведь смотрела обе оперы и не так давно... хотя все, что относится к студенческим годам, теперь кажется, что давно). А вот Отелло я не слушала, и пелось ли что-то оттуда - определить не смогла. Утешает то, что гг. критики тоже не блеснули своими познаниями в этой области и утверждают, что "тенора" постоянно поют La Donna e mobile, хотя она там звучит только в качестве фонограммы по радио, а поют они как раз Brindisi (Libiamo Ne' Lieti Calici) из Травиаты. Кстати, если кто не знает текста последней означенной песни, то это дуэт. Альфредо и Виолетты. И Сереже досталась партия, разумеется, Виолетты. Хи хи. Но теперь мне зато стало понятно, почему он начал петь ее таким высоким голосом, почти сопрано. *Это я, типа, такая умная, навела справки ))*

Собственно, о спектакле "Одолжите тенора!".
Нуу... то, что я смотрела его два раза уже говорит... говорит о том, что я большая поклонница творчества Лазарева, и ничего с этим не поделать. А еще о том, что Лазарев был на высоте, и очень хотелось еще раз посмотреть на его игру, пока он окончательно не ушел со сцены на эстраду. На эстраде он никогда не будет таким милым недотепой в очочках и с зализанными волосиками (кстати, когда у него зализаны волосы, еще сильнее выделяется "большой нос" (с), отчего масик становится похожим на крысенка). Короче, надо пользоваться моментом, пока он еще не совсем потерян для театра. Хотя когда я смотрела спектакль, у меня появилась дикая мечта, чтобы он ушел с эстрады и серьезно стал бы заниматься актерством. Посмотреть его в других ролях, амплуа. Неужели не справится?
Я почитала рецензии, и к своему удивлению не нашла резко отрицательных за редким исключением, но ведь если бы их не было вообще можно было бы опасаться за психику нации - неужели все поголовно стали ярыми фанатками Лазарева?..
На удивление хорошо приняли спектакль, хотя пьеска сама по себе довольно простенькая. Даже слишком. Ну, так нам же никто и не обещал высокоинтеллектуального удовольствия. Проще, товарищи, надо к жизни относиться. Все же не совсем уж пошлая американская комедия, хотя и юмор ниже пояса присутствует (что такое есть у мужчины, на "ч", сначала маленькое, потом большое, а потом доставляет неприятности? - честь? честолюбие? человечность? чемодан? часть тела? нет, просто чувства), и под зад героев пинают, и голые женщины прячутся в ванной... в общем, весь набор. Но то ли потому, что действие происходит в 1934 году, когда еще присутствовала некоторая строгость нравов, то ли потому, что вертится все вокруг классического оперного театра, а не современного шоу-биза, спектакль не оставляет впечатления пошлости. Плюс к этому звучащая фоном музыка Верди и Россини, исполняемая живьем.
На этом стоит заострить внимание, ибо произвел мальчик на меня впечатление. Взял и запел самым настоящим тенором *а не козлетоном, как выражается моя мама, что очень точно передает манеру пения почти всех наших эстрадных певцов*. Ну, до великого Паваротти... да даже до любого первого тенора любого оперного театра ему далеко. Но для оперетки, как можно обозвать этот спектакль, его голоса более чем достаточно. И у "великого тенора" Тито Мерелли (в исполнении Александра Арсентьева) при пристальном вслушивании, голос оказывается не столь классическим. Но опять же - театр вообще - одна большая условность. Раз уж мы верим, что заморенный очкарик может с первого раза стать героем оперы, то поверим, что Тито поет лучше него.
Сюжет пересказывать не буду - вкратце он уже пересказан сотню раз, подробно, как было правильно сказано в одной рецензии, - нет смысла, всех нюансов не упомнишь, а самое главное, не передашь словами (ну как описать наш любимый момент, когда Макс размешивает снотворное в стакане для Тито? или как он укладывает Тито спать... или описать дебильного посыльного или сцену ревности Марии, жены Тито...)
Немного коробило на спектакле то, что при *каждом* появлении на сцене Сергея раздавались аплодисменты. Вошел придурок с портфелем и букетом - и получает овацию, вошел он же, с черным лицом в ярком костюме мавра - опять овация... каюсь, я тоже аплодировала. Стадное чувство, что поделать. Но и говорить, что фанатье просто тупо смеялось и аплодировало каждому его жесту, тоже нельзя. Ибо он был смешон. У человека задача - насмешить публику. Публика смеется, когда он пытается подражать Тито, когда он пытается ухаживать за Мэгги, когда он поддергивает штаны, когда он вместо телефона говорит в ботинок, и потом еще пять минут бегает по сцене с ботинками Тито в руках, когда он размешивает уже упоминавшееся снотворное и когда он приходит будить Тито; и особенно когда он "ассистирует" директору театра в объявлении "важных новостей". По проходки в костюме мавра и любовную сцену и говорить нечего. Он заслуживает и смеха и аплодисментов. Заслуживает еще и за то, что не боится выглядеть жалким и смешным.

Кстати о любовной сцене, сцене, которая сорвала, кажется, наибольшую овацию в спектакле. Попробую все-таки описать для тех, кто не видел. Действие происходит параллельно в смежных комнатах, но герои друг друга не видят и не слышат. В гостиной Макс, одетый после представления оперы мавром, натыкается на Мэгги в неглиже, а в спальне также переодетый мавром Тито Мерелли натыкается на Диану, оперную приму, которая его соблазняет, чтобы он замолвил за нее словечко в "Метрополитен Опера", и которая тоже в неглиже. Двое самцов (а по-другому не скажешь) даже не думают, что можно поступить как-то иначе, и жадно набрасываются на ничего против этого не возражающих самочек (сорри, но тут тоже не скажешь иначе). Редкие реплики в ходе сцены полностью дублируются в обеих комнатах, а вот действия - нет. За исключением синхронного раздевания, которое выражается в том, что дамы стаскивают с мужчин ботфорты, а затем мужчины одинаковым жестом профессиональных стриптизеров срывают полосатые панталоны (или как эти штаны называются?). Остаются в почти одинаковых "семейниках" в горошек и более ничего с себя не снимают, что не мешает им исполнять танец, символизирующий занятие сексом. Только исполнять по-разному. Тито с Дианой, как люди взрослые и искушенные, проявляют изрядную долю изобретательности в своих "фигурах танца", а Макс с Мэгги, дорвавшиеся до сего милого занятия впервые в жизни, больше похожи на двух влюбленных кроликов, которые только и успевают перебегать с места на место, чуть-чуть варьируя позы, в результате возникает серьезное опасение, как бы голова Мэгги не отвалилась от такой мощной тряски. Заканчивается сцена тоже одинаково, обессиленные девушки уходят, чтобы принести шампанского, а мужчины еле волоча ноги, усаживаются на стулья весьма довольные собой, закуривают и запевают ту самую "Libiamo Ne' Lieti Calici". Причем делают это с поразительной синхронностью.

Сделаю еще одно отступление. По поводу фанаток, которые противу ожидания даже не орали "сними с него трусы" или "убери от него руки". Только несколько раз сфоткали это действо. Возможно, все еще впереди... хотя хотелось бы верить, что и дальше будет такая же спокойная реакция - ну если громкий смех можно считать таковой. У меня же вообще не было никакого негатива по отношению к девушке Мэгги и актрисе ее изображающей. Вся сцена - танец, позволяющая еще раз оценить пластические способности Сергея, так что надо "расслабИться", как советовал Тито, и получать удовольствие от зрелища.
А если уж так хочется «заморочиться» чем-то, то можно поразмыслить над тем, насколько Макс положительный герой, каким его все – я имею в виду тех, кто пишет о спектакле, – пытаются представить. Мол, такой хороший, никем не оцененный, и вот, благодаря случайности, он получает возможность заявить любимой Мэгги о себе и завоевать ее любовь. Я два раза смотрела спектакль и этого я не увидела. Я увидела обыкновенного неудачника, который боится подойти к желанной девушке и который использует первый попавшийся шанс, чтобы переспать с ней, не заботясь о том, что это, по меньшей мере некрасиво – ведь он обманывает девушку, выдавая себя за другого. Но его все удовлетворяет, он не чувствует раскаяния, ему наплевать на чувства девушки. И это и есть – тот самый прекрасный принц-лягушонок, мечта всех девушек? К сожалению, нет возможности прочитать сценарий, и поэтому неясно, то ли это у г. Людвига так написано, то ли это интерпретация режиссера и актеров театра им. Пушкина. в любом случае можно было эту парную любовную сцену решить в другом ключе, на другом противопоставлении – развратных Тито и Дианы и невинных голубков Макса и Мэгги, чтобы Макс показал, что у него на букву «ч», есть не только части тела, но и те самые чувства, о которых толковала Мария.
Кто-то сказал, что финал, где все всех прощают, слишком надуман, и Макс проявляет глупость, не обращая внимания, что Мэгги ему изменила. С одной стороны - чисто житейской, можно и так сказать. Ведь в вышеописанной любовной сцене обе девушки свято верили в то, что занимаются любовью с Тито Мерелли. и Макс должен был бы понимать, что узнай Мэгги, кто скрывается под слоем грима, она бы ему в лучшем случае не дала. В худшем послала бы далеко и надолго. Макс же то ли не понимает этого, то ли решает закрыть на это глаза, в общем, проявляет себя полным влюбленным дураком, каким он и являлся, начиная аж с первой сцены комедии. И этот момент позволяет мне поставить под сомнение утверждение, что к концу спектакля недотепа превращается в мачо. В жизни не бывает такого. И он и не превратился. Хоть и спел Отелло, хоть и стал похамоватее разговаривать с директором, но таким же недотепой и остался. Хоть и во фраке, но такой же прилизанный, только без очков (как Макс, интересно, видит без них? по себе знаю, насколько не комфортно и неуверенно себя чувствуешь, когда плохое зрение, а ведь линзы в 1934 году еще не изобрели); и так же мнется и ломает пальцы в нерешительности, да и фраза "не опаздывайте!", обращенная к директору, звучит не столь уж развязно и нагло; нарочно или случайно, Сережа использует и здесь интонации тихони-Макса из первого акта. И финальную песню-то Макс начинает петь от безысходности, слушая, как Мэгги восхищается уехавшим тенором.
С другой же стороны такой жанр, как комедия положений, и не предполагает иного финала. Какие-то страсти, сомнения в любви и прочая "жизненная" чушь только бы испортили впечатление легкости, которое остается от спектакля. Я вас умоляю, не надо превращать комедию в драму и даже требовать этого от режиссеров! Драм нам и без того хватает. Кто хочет - как я, например, - тот увидит. А прочие просто насладятся хорошей сказочкой о ЗолушкЕ, который стал прекрасным принцем и, во фраке прыгая по спинкам дивана и кресел, поет серенаду своей принцессе (кстати, еще один драматический финал, который благополучно упущен - папа Мэгги ведь понял, чем она занималась в номере Тито, и если не понял, то скоро поймет, что вместо Тито с ней был Макс, вряд ли он погладит его по прилизанной головке за это).
Но никаких драм и даже предпосылок к ним нет. Макс счастлив, все счастливы, все поют и танцуют. Парами. Хотя странно было видеть пару Дианы и посыльного. Но с другой стороны - не оставаться же им по одиночке, когда вокруг такая идиллия!
Фанатке, в принципе, можно было бы на этом и закончить, но все-таки надо сказать хоть пару слов о других актерах, которые этого заслужили. Или не заслужили. Я не критик и не театрал, чтобы придираться к их профессиональным качествам. У меня все на уровне "нравится - не нравится". Так вот, мне понравилось, как играли мужчины. Все четверо. Яркие колоритные образы, с чувством обрисованные, цепляющие внимание. Из женских партий колоритной получилась Мария - итальянка. Возможно, потому, что иностранный акцент - а временами и полностью итальянская речь, - импульсивные жесты, это все само по себе ярко и запоминается. А может, и потому что ее роль сравнительно небольшая и действительно необходима для сюжета. В отличие от роли Джулии. У нее, конечно, замечательный поставленный голос, но если б ее партию сократить в два раза, никто бы ничего не потерял. Особенно, что касается второго действия и ее пения с Тито. Понимаю, что не только Лазареву надо дать блеснуть вокалом, но... сцена получается затянутой. Хотя это вполне стандартный прием комедии положений, когда один герой, который чего-то не делал, где-то не был, общается с людьми, которые уверены, что они недавно общались именно с ним. Куча нелепостей из-за недомолвок, и есть очень смешные моменты, но три похожие по схеме сцены подряд (и завязанные на сексуальном подтексте), несколько утомляют, и уже хочется смены картины. То ли это промах сценария, то ли промах актеров, или я так хотела увидеть на сцене поскорее Лазарева (который в этих сценах не участвовал). Но... результат тот, что актрисы из-за этого мне понравились меньше актеров. Наверно, только Анна Бегунова - Мэгги исключение. Но ее роль была достаточно проста, и чтобы искать прототип на надо было далеко ходить – половина зала состояла из подобных мэгги.
Скажу еще пару слов о поклонах, на которые в первый день актеров вызывали раз пять. А то и все семь. Ну, цветы в основном Лазареву - это понятно. Но какое у него было лицо, когда он их брал. Мне показалось, что у него просто судорогой свело все мускулы на лице, и он не может ни улыбнуться, ничего с собой сделать. Так с серьезно поджатыми губами и выбегал все время на поклон, а мыслями, видимо, был уже в гримерке. На второй день на поклон выходили меньше, и у Лазарева уже было на лице подобие улыбки. Но не той, которая украшает его физиономию после каждого концерта - этакая смесь самовлюбленности и чувства собственного превосходства надо всеми - нет, нормальная улыбка человека, который хорошо сделал свою работу, и ему за нее не стыдно перед товарищами. Да и не должно быть стыдно. Не его ж вина, что у него столько фанатья, и остальные актеры не могут ждать, пока он сможет забрать все цветы... и поэтому быстренько сбежали за кулисы, оставив его одного перед закрывшимся занавесом.

И в принципе, все правильно. Это же его спектакль. С самого начала все - и актеры - понимали, для кого он ставился. Когда весной Сережа соглашался на него от безысходности и полной неясности в плане музыкальной карьеры, возможно, он предполагал всерьез заняться театральной карьерой, и к чести его, начав снова заниматься музыкой, к спектаклю отнесся очень серьезно, хотя уже в июле понял, что нагрузка будет слишком большая. Но не бросил начатого, и уже за одно это его стоит уважать.