|
|
| |
| |
| |
|
|
Волшебная палочка – 2. Version Vlad TopaloFF
Это было самое дурацкое утро в жизни Влада Топалова. А какое еще может быть утро, если ночь была не менее дурацкой? Один из друзей весь вечер клялся, что нашел новый первоклассный клуб. Оказалось, что он слегка преувеличил, сам в этот клуб не заходил, послушал чье-то неавторитетное мнение. Зато теперь услышал очень авторитетное мнение Влада о себе, своих приятелях, этом клубе и жизни вообще. (Мнение здесь упоминаться не будет, потому что нас могут читать дети). Впрочем, сие мнение не помешало Владу как следует выпить, склеить пару телочек (не очень дорогих) и отправится восвояси, чтобы отоспаться (все-таки гастроли – штука выматывающая, надо хоть изредка спать часов по двенадцать кряду). И Влад, едва добравшись до своей кровати, заснул сном праведника.
Во сне ему было как-то беспокойно. Тревожили то фанатки, то руководство, то Сережка. А под конец вообще стало неуютно спать. И Влад разлепил веки. Повернулся на другой бок, покряхтывая (попутно отметил, что что-то случилось с голосом, ну да ладно – не петь же сейчас, пройдет!), поправил задравшуюся во сне футболку… Стоп! Какая футболка? Он же не спит в футболках! Влад откинул одеяло и сел. На нем действительно была одета футболка… с его собственным портретом!!!
«Чьи это шутки?» – подумал он, отлично помня, что не приобретал никогда такую вещь. В поисках ответа он посмотрел на стену и чуть не заорал от ужаса – со стены на него смотрел он сам, в ангельских крыльях. Проникновенно так смотрел. «Мама…» – сдавленно подумал Влад (и удивился, как можно сдавленно подумать, но наверно, можно, раз у него получилось). Он перевел взгляд чуть дальше, но и там увидел себя – с бесстыдно расстегнутыми штанами и распахнутой курткой. Там еще рядом был Сережка, тоже со спущенной рубашкой, прикидывающийся Алешей Карамазовым («А я, значит, Грушенька-соблазнительница», – хмыкнул Влад). Но и на этом не закончились его мучения: куда хватало взгляда – везде были его изображения, где с Сережкой, где без него. «Кто ж такой умный решил надо мной так прикольнуться?..»
Влад огляделся дальше и, наконец, заметил, что комната на его апартаменты мало похожа. Вот это был удар покруче, чем Сережин голый живот перед носом. Влад вскочил и получил последний хук от судьбы: то, что он принимал за свое тело – его телом не являлось!!! Оно было явно женским!!! Со всеми причитающимися дивайсами.
«Мама!!!» – жалобно просипел (на этот раз вслух) несчастный Владик. И слезы навернулись на глаза – вместо его хрипловатого теплого тенора из горла вырывались высокие визгливые женские нотки. «Как же я теперь петь буду?» – подумал он. – «И как буду носить свои костюмы? Теперь и рубашку на сцене не снимешь!!!» А немного погодя еще более ужасная мысль озарила его: «Теперь этот поганец Лазарев, будет меня лапать, и его даже не остановит то, что его назовут педиком!!! Потому что его так не назовут!!! … Да и меня тоже не назовут. Потому что нельзя быть педиком с сиськами»
Влад скосил глаза в направлении указанной части тела, но наткнулся на пресловутую собственную фотку на футболке. Он уже почти решился снять ее и посмотреть на свое богатство, как дверь распахнулась, и вбежала девчонка лет двенадцати.
Владькин условный рефлекс сработал не хуже, чем у собачек Павлова: «фанатка. надо что-то делать» для начала улыбнуться. И он заулыбался во все 48 зубов.
– Милка, ты чего сияешь? – воскликнула девчонка. – Уже знаешь про пусиков?
Улыбка слетела с лица сбитого с толку Влада. Одно было ясно – растерзывать его не собирались.
– Про каких пупсиков? – не понял он.
– Про Пусю и Лапусю! – кивнула девчонка, заулыбавшись.
– Ннннет… – на всякий случай открестился Влад: мало ли что за новость и про кого…
– Ты вчера так поздно пришла, что я не дождалась тебя – легла спать. А мне в школе девчонки сказали, что в выходные будет концерт по телику, и они там будут Обсешн петь в смирительных рубашках c разрезами до талии!!!
Влад поперхнулся и упал на кровать. Только этого еще не хватало: вон как у этой малолетней фанатки глаза горят, разорвет на месте! А с другой стороны, подумалось ему, при таком теле, как у него сейчас, можно и с разрезами, подтанцовка-то танцует и ничего…
Влад оглядел себя – ноги в меру длинные, попа не отвисает, живот подтянут, как и в его прежнем теле (то есть можно было бы получше, но пока и так сойдет), грудь нормальная… Что еще для счастья надо? Такая фигурка и… Влад вздохнул, сообразив, что чтобы воспользоваться этой фигуркой у него не хватает кое-чего, что осталось в прежнем теле.
– Я знала, что ты обрадуешься! – продолжала верещать девчонка. – Они и так в этих рубашечках очень красивые, а теперь…
– Мала ты ишшо рассуждать об этом! – рявкнул Влад. Ему, конечно, нравилось, когда его хотели, но не такие же пигалицы! Почему-то в эти моменты в нем просыпался моралист (а может, он просто не хотел связываться с комиссией по делам несовершеннолетних…).
– А ты стара! – не спустила девчонка и высунула язык.
– Что? – удивился Влад. Ему показалось, что его новое тело вполне молодое… Надо бы себя осмотреть… И он отправился искать зеркало. Девчонка пошла за ним.
Зеркало нашлось в ванной, на двери. Влад и так и этак повертелся перед ним, убеждаясь, что мелкая девчонка просто дразнит его, тело было в прекрасном состоянии! Не б/у. А вот лицо он рассмотреть не успел – длинная спутанная челка закрывала его, надо бы найти расческу… но тут опять встряла мелкая.
– Милк, а Милка! А ты новые фотки не принесла?
– Какие фотки? – спросил Влад, шаря по полочке в ванной в поисках расчески и натыкаясь то и дело на старые тюбики с пастой, кремами, коробочки от косметики… «Даже у Сереги такого нету», – подумал он, открыв одну коробочку и понюхав. И тут же закрыл. «Хоспади! Неужели мне теперь придется жить среди такой дешевки?!» – ужаснулся он. – «Уж лучше Серега с его сладкими гелями, его хоть понюхать приятно… или привычно?…»
– Фотки пусиков! – не отставала девчонка.
– Каких пупсиков? Тебе Барби мало?!
– Каких Барби? – обиделась девчонка. – Смэшиков фотки есть новые?
– В комнате посмотри! – ответил офигевший Влад (лучше уж пусть смэшиками обзывает, чем пупсиками. Смэшики – это сережкино любимое слово все-таки…) И с этими мыслями он решил, что надо бы подкрепиться.
И пошел на кухню.
Кухня «порадовала» своими размерами и количеством еды. Влад долго не мог понять, куда надо включить чайник, и где спрятана микроволновка, потом, вспомнив, как когда-то в глубоком детстве случайно зашел домой к одному другу, и у того тоже была газовая плита и эмалированный чайник, который надо было на этой плите кипятить… Выбрать бы «звонок другу», чтобы объяснил, что к чему… Но тут снова появилась девчонка. Еще больше обиженная.
– Где фотки? Я не нашла!
– Все стены ими заклеены! Или ты слепая? – удивился Влад.
– Нуу… Тоже мне - сестра называется… Я про новые спрашивала!
– Это к руководству группы Смэш обращайся, когда они новую фотосессию закажут! – важно ответил Влад. И вдруг сообразил. Сестра! Эта девчонка принимает его за свою старшую сестру! – Слушай, мелкая, поставь чайник! Кофе хочу…
– А самой никак? – пробубнила мелкая, но чайник поставила. И даже достала чашку и банку с кофе.
Влад тем временем сел за стол и закурил.
– А что в инете пишут по пусиков нового? – снова спросила сестра.
– Перестань называть их пусиками! – не выдержал Влад.
– Хорошо, масики, – пошла на компромисс мелкая.
Влад подавился дымом.
– Тебе сколько лет? – спросил он, откашлявшись.
– Двенадцать вроде бы… - неуверенно ответила девчонка.
– Ну-ну… - пробормотал Влад. Двенадцать, а туда же – «масики», его даже мама не смеет так называть!
Возмущенный он встал и налил кипяток себе в чашку с кофе. Хлебнул. И тут же выплюнул:
– Малая, кофе варить не умеешь, а туда же – «масики»!!!
И сердитый ушел обратно в комнату с плакатами, не слушая обиженных оправданий новоявленной сестры.
Влад затолкал ненужные упреки совести туда, где им и следовало пылиться до старости – когда у него будет время их все разобрать, и, чтобы успокоиться, решил заняться приятным делом - изучить все-таки свое новое тело и его возможности. Надо сказать, что при изучении его больше всего огорчало то, что у него нет кое-какого органа, чтобы проверить новое тело на прочность, как он проверял всех своих новых знакомых девушек. И при этом ему совершенно не приходило в голову, что раз новое тело принадлежит ему, то проверка будет… немножко неуместной… Но подумать об этом он не успел, как впрочем, и полностью себя исследовать. У него резко закружилась голова, и он потерял сознание…
…а когда открыл глаза, то первое, что он увидел, была голова Сережи Лазарева вполне живого, не нарисованного на плакате, с интересом изучающего его.
Влад сначала не понял, чем вызвал такое любопытство со стороны своего братца, а потом вдруг вспомнил, что теперь у него женское тело. Значит, он потерял сознание, а этот бабник решил воспользоваться?.. Влад резко сел на кровати, отодвинулся подальше и замахал рукой перед собой, словно отгоняя наваждение.
– Влад, я же не собираюсь тебя насиловать, давай поговорим, как братья! – удивленно сказал Сережа.
«Все вы так говорите!» – подумал Влад, неожиданно для себя – по-женски.
– Владь, ну в самом деле, ты уже не маленький! – продолжал увещевать Сережка. – Ну со всеми бывает! Тем более что нам-то с тобой сам бог велел, как говорится… Мы ж с тобой оба такие красивые! Я сам иной раз в ванную зайду, и никак от зеркала не могу оторваться – ну красивый я, что тут поделать? Иногда даже жалею, что не могу раздвоиться и самого себя… кхм… ну ты понял… А ты ведь ничем не хуже меня… Просто самого себя – это как-то… не того… ну и я… Ты что-то хочешь сказать, Владик?
Влад на протяжении монолога Лазарева потихоньку офигевал, что внешне выражалось в отвисании челюсти, а внутренне – в осознании того, что он действительно только что хотел себя, то есть свое новое тело. То, что Лазарев – извращенец, он давно подозревал, но чтобы самому в это вляпаться?…
– У нас выпить что-нибудь есть? – единственное, что теперь интересовало Влада.
– Так я ж тебе только что пять бутылок принес! – удивился Серега забывчивости брата.
А Влад удивился другому – его голос опять был его голосом. Низким и хриплым.
Влад срочно осмотрел себя и сообразил, что он снова стал самим собой.
Ничего не объясняя изумленному Сережке, он помчался на кухню, нашел там открытую бутылку пива и залпом осушил. И закусил крабовым мясом, лежавшим рядом на столе. Это ж надо, чтобы так заглючило! – удивлялся он – Или вчера в клубе в эти коктейли они что-то подмешивали?.. в конце концов, все когда-то бывает в первый раз. И уж лучше во сне… Интересно, что он делал, пока спал, что Сережку это так заинтересовало?
Влад обернулся. Лазарев робко заглядывал в кухню, сомневаясь, стоит ли попадаться на глаза явно невменяемому Владу? Топалов кивнул ему, чтобы он заходил. Сергей как-то бочком протиснулся на кухню и сел за стол, поближе к крабовому мясу, на которое имел некоторые виды.
Влад заглянул в холодильник, обнаружил там еще пиво, достал две бутылки, стаканы, разлил. Хотел сказать, но сначала все-таки еще хлебнул. На совсем трезвую голову такие признания делать не хотелось.
– Сереж, ты сейчас смеяться будешь, но пока ты не пришел, мне такие сны снились… Как будто я превратился в женщину. Прикинь? Вообще все ощущения – как в женском теле, что у меня ноги длинные и не волосатые, и грудь и все такое… И я такой, или такая… лежу, и открываю глаза и вижу тебя, и воображаю, что ты меня изнасиловать хочешь! Прикинь, как я крепко заснул!
Сережа почти поднес к губам стакан с пивом, но тут же отставил и с подозрением поглядел на Влада.
– Ты хочешь сказать, что за полминуты, пока я шел от двери к кровати, тебе успело все это присниться?
– За какие полминуты? Ты о чем?
– За те полминуты, на которые ты успел прилечь, когда вошел в комнату!
– Когда я вошел в комнату? Серег, я спал всю ночь и только что проснулся! Ты меня разбудил!
– А с кем я тогда только что на кухне сидел, пил пиво и рассказывал о том, что нам для следующего выступления разрезы на рубашках сделают?
Влад поперхнулся пивом. Серега с размаху огрел его по спине.
– Как разрезы?! Очумели что ли все?!!! Я ноги брить не буду!!!
– Ну вот… – расстроился Лазарев. – А десять минут назад тебе эта идея понравилась…
Сережа задрал штанину и задумчиво почесал ногу. Влад обратил внимание, что он был босиком, и что ноги у него, даже небритые, изящнее, чем его собственные ласты. А потом вспомнил девчонку, прибегавшую утром, и резко отбросил все сомнения.
– Мне такая идея понравиться не может! Нас же с тобой фанатки разорвут на клочки! Или ты забыл, как они на нас смотрят?
– Забудешь тут, когда ты сам на себя уже как фанатье последнее пялишься, – все еще обиженно пробурчал Серега.
Влад снова вспомнил свой «сон», и то, что Сережка утверждал, что он не спал. И голова снова пошла кругом… Решение пришло мгновенно – надо выпить.
И Влад выпил. А затем потребовал от Лазарева подробного отчета о том, что происходило утром. Лазарев рассказал. Про свой звонок, про пять бутылок, про упавшее полотенце – в прихожей и на кухне, про свое предложение переспать.
– Ни фига не помню, – сказал Влад и выдал свою версию этого утра.
– Одного из нас глючит, – заключил Сережа, и сам потянулся к бутылке.
– И, скорее всего, меня, – с грустью признал Владик.
Сережа собрался разлить пиво по стаканам, но Влад удержал его, он вспомнил, что у него в буфете заныкана бутылка водки, а что еще нужно нормальному русскому мужику, когда он попадает в странную ситуацию? Только водка.
Не внимая ни доводам рассудка, ни сережкиным, которые хором твердили, что после пива водку лучше не пить, Влад разлил сей напиток по тем же стаканам (стопки куда-то подевались), и предложил тост, чтобы всегда оставаться собой. Потом за то, чтобы фанатки их не разорвали на тряпочки, потом за то, чтобы новый альбом вышел поскорее, потом за то, чтобы они подольше оставались на сцене и при этом вдвоем. Ну и на последок – за крепкую братскую дружбу и любовь. Почему-то после этого тоста они решили, что надо скрепить его братским поцелуем, но когда попробовали встать, им под ноги попался стол, и они с грохотом упали под этот самый предмет меблировки. И осуществили ли они там свое намерение – нам это неизвестно, может быть, стол расскажет? Но это уже совсем другая история…
напишите Sakhy
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|