|
|
| |
| |
| |
|
|
Не ходите, дети, в Африку гулять…
Наконец-то затих шум двигателей, раздались бурные овации пилотам, и Кейптаун радушно поприветствовал вновь прибывших затянутым низкими хмурыми облаками небом, из которого периодически низвергались мощные струи воды. Причем извергались довольно прицельно, стараясь не обделить никого из посетителей Кейптаунского аэропорта, рискнувших высунуться из зала ожидания. Народ, в свою очередь, и не особо рвался под холодный душ и чинно восседал на откидных сидениях. Дождь монотонно барабанил по окнам, люди шелестели газетой «Кейптаун сегодня» с видом читающих «Файненшл Таймс», а по залам аэропорта метался взъерошенный и явно агрессивный молодой человек. Он приставал ко всем с вопросами на сильно ломаном английском языке, перемежая их какими-то непонятными восклицаниями на «х» и «б», подкрепляя все сказанное активной жестикуляцией. «Ну и воспитание»,- прошамкала бабушка - черный одуванчик и потрясла пальцем перед носом каждого из пяти внуков, стоявших напротив нее по стойке «смирно», – «Никогда так не делайте. Походка культурного человека должна быть степенна, размеренна…». «Ну и прическа»,- покачал головой юноша-мулат, - «Заплел бы косички: и удобно, и модно». «Опять эти русские мафиози», - устало подумал начальник охраны, глядя одним глазом в монитор на стене своей будки. Мощным усилием воли он привстал, не глядя схватил со стола фуражку и отправился разбираться, страстно желая как можно скорее вернуться к наполовину прочитанному гету рейтинга NC-21.
***
Этот день в жизни популярного Артиста и Певца Сергея Лазарева выдался просто как по заказу! Самолет опоздал на целых полчаса, погода в пункте назначения была ну никак не африканская, и, плюс ко всему, девушка Сережи испытывала некий дискомфорт из-за алкогольного передоза, полученного накануне, вследствие чего порывалась распрощаться с жизнью на протяжении всего полета. Причем, будучи натурой артистической (скорее, по самоубеждению, чем по призванию), она для пущего антуража картинно вскидывала руки, закатывала глаза, сползала по спинке кресла и громко жаловалась на весь салон:
– Чувствую себя, как компьютерная мышь. Ползаю, ползаю, а внутри все крутит и крутит…
Сергею пришлось израсходовать на нее весь свой запас влажных салфеток «Я самая очаровательная», но это не возымело никакого эффекта, и к концу полета она, извернувшись на зависть все йогам, пристроилась головой в район его колен. Несмотря на то, что Сергей имел все основания опасаться за свои новые джинсы небесно-голубого цвета, он мужественно терпел. Ибо, как его учила в детстве мама, хорошее воспитание более устойчивая валюта, чем пара новых штанин, даже таких стильных.
Теперь в довершение всех несчастий потерялся багаж, где были специально сшитые к съемкам клипа концертные костюмы, любимые кроссовки в количестве шести пар, дартс с пришпиленной фотографией МГ и множество других совершенно необходимых вещей.
Пингвин из охраны, в лихо сдвинутой на затылок соломенной шляпе, искренне пытался проникнуться проблемой, нацепив на лицо некое подобие оскала кота из «Алисы в стране чудес». После еще двадцати минут экспрессивной жестикуляции, совершенно замучившись из-за непонятливости и тупости туземцев, Сергей подскочил к своей девушке.
А девушка-то была красоты невиданной. Невиданной, так как толком красоты и не видно было – темные очки на пол-лица, дань моде, непреодолимой преградой высились на ее точеном носе. Еще она была высока и стройна, длинные платиновые волосы с розовым мелированием ниспадали до самых лопаток, сквозь белоснежную рубашку просвечивал относительно тонкий стан, джинсы покоились на самой нижней точке бедер, а изящные запястья обвивали стильные браслеты, более напоминающие велосипедную цепь. Изображения таких девиц нужно бы помещать на этикетках российской косметики, а если внизу еще тиснуть слоган “Будь лучше меня”, то все, продукт - гарантированно лидер продаж.
Сейчас этот ходячий маркетинговый прием подпирал колонну, лениво скрестив руки на груди, и совершенно спокойно внимал истерическим крикам своего бойфренда.
– Тут эти аборигены х*ы, ни фига меня не понимают. Тут что, английский другой? Е*й Инглиш Ферст! Ты, может, оторвешь свою ж... пятую точку от колонны и поможешь мне хоть в чем-то?! Вечно от тебя никакого толку. Ты все же по-английски... не после Ферст инглиш, как никак. Давай, давай, отлипай.
– Серень, ну че ты паришься? Багаж улетел, помаши ему ручкой, он теперь где-то над Мельбурном. Подумаешь, пара футболок. Ты и без них хорош, – и дама громко захихикала неожиданно низким басом.
– ПАРА ФУТБОЛОК? – Сережа аж задохнулся от возмущения и молниеносно извлек из своих не очень широких штанин список формата А4 в свернутом виде. Он помахал им с такой скоростью, что челка хихикающей подруги уложилась сама собой набок безо всякого фена.
Убедившись, что подруга впечатлена масштабом его сборов, Сергей обреченно спросил:
– И че теперь? Как я теперь без всего этого? Скажут, что у меня клип бедный, спецэффекты в Paint`е намалеваны, костюмы и те не на что было купить.
– Да ладно тебе причитать, пошли лучше в отель, расслабимся.
– Тебе бы только расслабляться! Одно на уме. В то время, как угнетенные народы Африки… Ок, пошли.
***
– Все-таки классно, что мы с тобой в одном номере.
– Стал бы я жить с тобой в одном номере, если бы не бабки! Вернее, их отсутствие. Нет, как все-таки кошмарно экономить на всем, на своих удобствах, на своем комфорте. Смотреть на твои разбросанные мятые вещи. – пауза. – Ужас.
– Не ужас, а необходимый минимум, – удивительно ровным голосом проинформировала девушка и подровняла ладошкой внушительную стопку презервативов на тумбочке.
– Да я не про это. Получается, что я теперь должен в своем первом, таком выстраданном, заранее горячо любимом клипе сниматься в этой единственной ужасной красной футболке?
– Есть еще моя белая рубашка. У тебя есть уже две вещи.
– Очень остроумно! И девушку для клипа подходящую так и не нашли, и платить ей нечем, и... вообще я не знаю, что делать. Хоть того пингвина из аэропорта гримируй.
– Да не парься, все будет путем! Главное, мы все же здесь, с тобой, вдвоем... – девушка игриво ущипнула Актера и Певца за ягодицу. Тот, все еще пребывая в состоянии глубокой задумчивости, на автопилоте облапал первое, что попалось под руку. Попался заливающийся птичьими трелями мобильник. Выхватив свое имущество из загребущих лап бойфренда, девушка катапультировала в противоположный конец комнаты.
– Да, пап. Все хорошо, пап. Нет, трезвый, пап. Да, конечно, подожду, – виновато оглянувшись на Сергея, прикрыла трубку ладонью и сочла нужным шепотом пояснить, – это папа.
– Да неужели? – Сережа казался глубоко заинтересованным цветовой палитрой вышеупомянутой стопки.
– Где я? Ну где я... Тут я. Где тут? Ну... у бабушки на даче. Что я там делаю? Ну, что я могу делать... Картошку...
Девушка посмотрела на Сереню умоляющими глазами и прошептала: «Серень, ты не знаешь, в мае картошку сажают или выкапывают?» Возмущенно-презрительный Серенин взгляд был ей ответом. В этом взгляде читалась целая гамма чувств, от: с каких это пор Актеры и Певцы обязаны каким-то образом учавствовать в процессе выращивания картошки, и до: как тебе не стыдно отвлекать меня такими глупостями в момент ответственного выбора.
Девушка тут же устыдилась низменности своих помыслов и продолжила далее, уже надеясь исключительно на свою интуицию.
– Саж... Нет, выкапываю. Вроде. Да, один. А с кем я могу быть? Нет, что ты! Откуда ему тут взяться? Конечно, нет. Да, понял, через два дня буду как штык в Москве на фотосессии.
Во время последних минут разговора Влада Топалова (пора уже, наконец, раскрыть инкогнито прекрасной незнакомки), Сергей сменил объект исследования и теперь задумчиво рассматривал своего бывшего брата.
– Знаешь, Владик, а из тебя бы получилась очень классная телка. Очень. То, что режиссер прописал. Как знаток тебе говорю. «На щееечке родинкааа, полумесяцем брооовь», – игриво хихикая, пропел Сергей.
– Ты эти приколы брось, а то льготником станешь. Знаешь же, что я этого не терплю. Если я парик для маскировки надел, то это еще ничего не значит. Я же не виноват, что нам приходится скрывать наши отношения, а очень хотелось поехать с тобой.
– Владик, ты только не волнуйся. Присядь вот на пуфик. Как ты относишься к тому, чтобы в клипе сняться?
– В каком?
– В моем.
– В роли скорпиона?
– Нет.
– Кустарника?
– Тоже нет.
– Страуса?
– В роли девушки.
– ЧТО?!
Последующий диалог происходил через дверь ванной, за которой Сергей успел скрыться за секунду до того, как тяжелый топаловский кулак рассек воздух возле его многострадального носа.
– Владик, успокойся. Не надо так нервничать. Ты, Владик, эгоист. Ты думаешь только о себе. Как будто не знаешь, в каком я сейчас тяжелом материальном положении благодаря твоему папе. У меня денег на клип нет, я беден, как ДиБил до Айзеншписа, как снимать – непонятно.
Сережин монолог периодически прерывался тяжелыми ударами в дверь.
– Ничего, козел, все равно ты оттуда когда-нибудь выйдешь. Я подожду.
– Владик, малыш, послушай. Вы с папой практически пустили меня по миру. Я должен побираться у добрых людей. Неужели тебе приятно, что твой друг, твой брат, твой... ну, неважно, просит милостыню, ходит с протянутой рукой по разным олигархам, которые так и норовят затащить его в постель и сделать больно, – Сережа горестно всхлипнул, – если б ты только знал, Топалов, сколько по твоей милости мне пришлось выслушать непристойных, гнусных предложений, пока я раздобыл какие-то жалкие гроши на этот клип.
За дверью воцарилась тишина. Сережа для верности еще раз всхлипнул и решил, что если еще немного надавить на жалость, вреда не будет.
– Владик, ты же в сущности добрый человек, в отличие от своего родственника. Ты добрый, Влад, – внушение Сергей решил провести самым проникновенным из своих артистических голосов. – Кому, как не мне это знать. Сколько раз ты выручал меня, и деньгами, и бабами, и сигареты я у тебя стрелял, и шмотки свои ты давал мне поносить. А главное, ты же любишь меня, правда, Владик? Мы столько лет вместе, столько пережили вместе, вспомни хотя бы эти ужасные таиландские суши, когда я буквально умирал на твоих руках. Ты мог стать последним человеком, которого я видел на этом свете. Слава Богу, не стал. («Тьфу, тьфу, тьфу», – суеверный Сережа трижды тихонько сплюнул через левое плечо и постучал по деревянной двери на уровне, где, по его расчетам, находилась голова Топалова). То есть, я выжил. Так неужели ты сейчас не выручишь самого дорогого тебе человека, Владик! Это же такие пустяки для тебя, Владик! Владик, дорогой ты мой человек! – совсем уж на истерической ноте срывающимся голосом припечатал Сережа.
За дверью раздался полузадушенный всхлип. Сережа расплылся в довольной улыбке и осторожно приоткрыл дверь с таким расчетом, чтобы в случае чего вернуть ее в исходное положение. Но меры предосторожности были излишни. Владик сидел под дверью и тер кулаками покрасневшие глаза.
– Сереня, я... Ты прав. Прости меня, Сереня! – он вскочил и кинулся в объятия Сергея.
– Ничего, Владик, я уже привик. Не так крепко, нежнее, – вышел было из образа Сережа после особенно ощутимого сжатия грудной клетки, но тут же спохватился. – Я мужественно выношу все тяготы жизни, которые рухнули на меня по вашей милости, – произнес он со скорбным достоинством, не забывая ласково поглаживать Влада по спине. – Но у тебя есть шанс реабилитироваться. Судьба дала тебе этот шанс, Владик!
– Да, Сереня, все, что хочешь. Но это как-то... слишком. Может, лучше я буду скорпионом? А хочешь, страусом? Курлы-курлыыы!
– Владик, ну что ты как маленький? Во-первых, страусы не курлычут. А во-вторых, я сказал – девушка, значит, будешь девушкой.Тебя подкрасят, подмажут, никто и не узнает. Да и кому в голову такое может прийти!
– Мне главное – папа. Чтобы он... а то! Ну, ты знаешь, что бывает тогда.
– Да уж, – Сергей машинально потер левую щеку, – рука у твоего папы тяжелая. Но ты не бойся. Там девушка в таком прикиде, что ее и мама родная не узнала бы. Типа, вампирша. Или демон.
– Суккуб? – со знанием дела предположил Влад.
– Один фиг. Клыки, черные волосы, черные губы, глаза... Главное, кто тебя узнает в таком-то виде? Ты же сейчас все больше в белом костюме и розовом галстуке, пупсик ты мой готичный.
И Сережа, продолжая поглаживать Влада по спине, медленно, но настойчиво подталкивал его к кровати, в надежде тут же скрепить устный договор. Мало ли, а вдруг Топалов одумается, и все пойдет насмарку? Нет, успех нужно было закреплять немедленно, и Сережа, вспомнив топаловские принципы и прошлую бурную гастрольную жизнь, демонстрировал чудеса акробатики. Владик, который сначала, бухча, высказывал все, что он думает по поводу того, кто придумывает такие идиотские сюжеты клипов, снимается в них, а потом смотрит, постепенно затих, и только его стоны и вздохи нарушали тишину, воцарившуюся в номере. «Видел бы меня сейчас папа», - это была последняя здравая мысль Влада, а потом он как-то уже ни о чем и не думал.
***
Следующая относительно разумная мысль посетила его мозг спустя тринадцать часов в фургончике, приспособленном съемочной группой под костюмерную. Выйдя из нирваны, Влад сразу же развил бурную деятельность, в результате которой костюмер испарился со скоростью звука, страстно прижимая к груди туфлю с половиной шпильки. Другая половина каблука стала трофеем Влада, и именно ею он сейчас, припадая на одну ногу, делал выпады в сторону Лазарева в лучших традициях гардемаринов. Тот, движимый инстинктом самосохранения, прыгал назад по замысловатой траектории. Драма разворачивалась в абсолютной тишине. И только когда Сережа уперся спиной в стену, раздалось синхронное:
– Аааа! – в панике.
– Ага! – торжествующе и от души топнув правой ногой.
Ну, это он зря, конечно.
– Ааааа… – жалобно.
Сергей, к которому моментально вернулось отлучившееся самообладание, первым делом отобрал у Влада обломок, вторым – помог снять туфлю, а третьим – строго спросил:
– Ну, и где мы теперь найдем туфли сорок шестого размера на десятисантиметровых шпилках?
Вопрос, заданный посреди душистых прерий, являлся чисто риторическим. Наверное, поэтому Топалов и пропустил его мимо ушей, нежно гладя свою пятку. Сережа постоял немного, покачиваясь на носочках, а затем принялся мерить помещение широкими шагами, периодически посматривая на жертву пергидроля.
– Не понимаю, чего тебя эти туфли так взбесили! Ну, упал пару раз, проблем-то, господи! Поднялся, отряхнулся и опять книжку на голову, живот втянуть и тренироваться. Так нет, книгу надо швырнуть в костюмера, туфлю долбануть о его же голову, да так, что каблук отлетел! – Сереже было искренне жаль пострадавшего. То есть каблук.
Влад приподнял голову и попытался было привести свои веские доводы для оправдания вещевредительства. Но уже открывшийся было рот моментально захлопнулся при взгляде на сурово сдвинутые брови Певца. Последний помимо мимики подкреплял каждую фразу поднятием указательного пальца.
– У тебя талия слишком низко расположена – это раз. Надо ее завысить – это два. Ноги удлинить – это три. Там будет крупный план конечностей…
– Нафиг? – недоуменно спросил Влад, некстати вспомнивший наставления папы: «Слово дал, не бери его назад, особенно после предоплаты». Раз уж подписался на это дело, получил предоплату, то придется все-таки идти до конца.
– Для арочного оформления уезжающей в синюю даль машины, которую веду я! Задумка- супер! Режиссер-гений! Скажешь, нет?
– Ничего не скажу. С тобой, как на допросе – все сказанное может быть использовано против меня.
– Вот и чудненько, – потер ручки Сережа и с благодарностью чмокнул своего личного демона в макушку. После такого демон, он же вампир, он же суккуб просто не мог усидеть на месте. Он поднял с пола двухтомник “Путеводителя по Африке”, пристроил его куда надо и с истинно топаловской грацией – сопровождая каждый шаг соответствующими случаю выражениями – двинулся к туалетному столику.
– Это парик? – Влад, стараясь держать подбородок прямо, медленно присел и, пошарив по полу рукой, подцепил рукой нечто неопределенного цвета.
– Нет, Владик, это половая тряпка.
Назревающий монолог о чистоте – залоге здоровья прервал скрип двери. Она приоткрылась ровно настолько, чтобы в нее могли втиснуться сапоги на шпильках, которые на вытянутой руке держал слегка подклеенный пластырем костюмер.
– Попробуйте эти, мисс… Прошу прошения, мистер.
– О-о-о нет! – книжка полетела на пол, Влад схватился за голову, костюмер молниеносно захлопнул дверь…
***
– Ну, вот видишь, а ты боялся, дурачок. Да ты звезда этого клипа, Топалов! Меня обскакал. И заметь, тебя не узнала ни одна живая душа. Да я бы и сам тебя не узнал. Я ж говорил, такая хорошенькая получилась! – Сережа нежно потрепал по щеке сидящего рядом Владика. – Вот и все, а ты боялась, только юбочка помялась, – и он радостно захохотал, успев в последнюю секунду увернуться от удара в челюсть, и отбежал на безопасное расстояние. За эти годы Сережа научился виртуозно уворачиваться от топаловского хука.
– Не понимаю, как я мог согласиться на это. Впечатление, что я был под кайфом.
– Так оно и было, дорогой. Под моим кайфом, под моииим... – довольный Сергей закружился по комнате в подобии ламбады.
Владик между тем задумчиво смотрел на монитор, внимательно читая восторженные отзывы о клипе на Сережином форуме. «Хм, тут и про меня пишут», – розовея от удовольствия, подумал Влад, читая просьбы фанаток рассказать, где Сережа взял такую замечательную девушку для клипа, как ее зовут и сколько ей лет.
– Топалов, твоя женская ипостась пользуется бешеным успехом у малолеток. Тату рулит. Я даже ревную слегка к твоей славе, – Влад и не заметил, как Сергей встал у него за спиной и тоже читал восторженные отклики фанаток. – А интересно, чтобы они сказали, если бы узнали вдруг, кто эта девушка? А папа что бы сказал? А, Владик? Как ты думаешь?
Влад похолодел.
– Серень, это… это шантаж никак?
– Да ты что! Как я могу! Любимого братца подставить! Да за кого ты меня принимаешь! Да ни за что, ни за какие деньги… А раз уж у нас разговор о деньгах зашел, интересно, сколько вот Филимонов, например, мне бы за такую информацию отвалил? Эх, как нужны деньги… Владик, Владик, спокойно, ты что, мы же просто шутим, – поспешно добавил Сергей, глядя, как позеленевший от страха Влад медленно встает со стула, сжав кулаки.
– Я тебя просто закопаю, ты понял?
– Конечно, конечно… – Сережа осмелел настолько, что подошел к Владу вплотную и поцеловал его в шею, – что ты, дурачок, так разволновался, мы шутим просто. Расслабься лучше, а еще лучше поцелуй меня. Ну, Влад, давай…
Полчаса спустя разомлевшие Влад и Сергей лежали в постели и курили. Говорить не хотелось, есть не хотелось, думать не хотелось. Но не Сереже.
– Знаешь, Владик, я вот тут думаю… – лениво начал он. – Мне же надо дальше расти и развиваться, выходить на новые рубежи, так сказать, моего творчества, – Влад поморщился. – Да-да, Владик, творчества. Я люблю это слово, есть в нем что-то претенциозно-гламурное. Так вот, мне надо добиваться новых успехов.
– А мне не надо, что ли, – буркнул Влад, пытаясь быстро и незаметно смести упавший на Сережино покрывало пепел с сигареты.
– Не знаю, Владик, не знаю. Твои успехи… – задумчиво протянул Сергей. – А я вот опять клип хочу снимать на новую песню. Надо же двигаться вперед как-то.
Влад насторожился. Одного раза с него более чем достаточно. Адреналина нахлебался тогда по самое не могу. Столько ужаса пережил, до сих пор иногда ночные кошмары снятся. Будто приходит он в бар «Голубая устрица» в том наряде из клипа и начинает зажигать под песню «Eye of the storm». И такие коленца выделывает, что любо-дорого смотреть! Одни стодолларовые купюры кругом летают. А кругом орут от восторга и так и норовят ущипнуть его пониже поясницы здоровенные потные мужики, по виду все металлисты и натуралы. И вот в самый кульминационный момент, когда он уже готов сорвать с себя оставшиеся готические шмотки, распахивается дверь и заходит огромная толпа народа, в которой постепенно ослепленный ярким светом Влад начинает узнавать знакомых журналистов с камерами, а главное, папу! Тут кошмар всегда обрывался, и что было дальше оставалось непонятным. Хотя, почему же, очень даже понятным. Влад сильно вздрогнул, сигарета обожгла ему пальцы. Оглянулся искоса на Сережу, не заметил ли, но Сережа так увлекся описанием будущего шедевра, что вообще, казалось, забыл о Владе. Влад настороженно прислушался к журчащей подобно Ниагарскому водопаду Сережиной речи. Нет, опасности вроде ждать было неоткуда. Сюжет самый что ни на есть раздолбайский и банальный до зубовного скрежета, с грудастыми модельками, пальмами, бухлом, бассейном, сексом на неудобном капоте машины, на пляже и прочими прелестями богемной жизни, как себе ее представлял Сергей. Влад вздохнул с облегчением, ему роли в клипе явно не находилось.
– Только я бы хотел, Владик, чтобы ты поехал со мной, – скромно опустив глаза, промолвил Сергей.
– Это еще на фига? – Влад засмотрелся на тень от густых Сережиных ресниц на смуглых щеках.
– Ну, ты же не бросишь меня одного в незнакомой стране. К тому же с английским у меня, сам знаешь… Инглиш Ферст, мать его. Ты просто обязан поехать со мной. Представь, как нам будет там классно вдвоем!
Владик вздрогнув, вспомнив, чем закончилось в прошлый раз такое же предложение Сережи. Полное дежа- вю.
– А куда ехать? – Влад, весь в воспоминаниях о своих кошмарах, как-то прослушал, где будет сниматься клип.
– В Майами. Так ты согласен! Пуся моя, я тебя обожаю! – и Сергей кинулся ему на шею, разом уничтожив все сомнения Топалова в целесообразности поездки.
***
Аэропорт города Майами встретил популярного российского Певца и Актера Сергея Лазарева и его белокурую спутницу неласково. Нет, нет, с багажом на сей раз все было хорошо, багаж был цел. Но по дороге оказалось, что еще в Шереметьево у Сергея украли все деньги, поэтому пришлось опять селиться в одном номере, да и вообще в смысле финансов опять надеяться приходилось только на Влада. Что Сергей со спокойной душей и сделал.
– Владик, ты знаешь, я тут подумал… Я же должен буду там с девушкой обниматься, целоваться, там такие откровенные сцены, прямо жуть, – сказал Сергей, выходя из ванны. Полотенце невзначай соскользнуло с его бедер, капельки воды блестели на загорелых плечах, мокрые пряди черных волос прилипли ко лбу. Владик залюбовался этой волшебной картиной, поэтому не очень-то вникал в то, что ему говорит Сергей. – Как-то даже неприятно и неловко такое вытворять с совершенно незнакомым человеком. Чего доброго, потом еще жениться заставят. Я бы на твоем месте такого не потерпел бы. Неужели тебе будет приятно на это смотреть? Я бы лично не смог вытерпеть, чтобы ты с кем-то вот в таких вот сценах снимался.
– Так не снимайся, кто тебя заставляет, – Владик не мог оторвать взгляда от стройных бедер. Внезапно он насторожился. – Подожди, ты к чему клонишь?
– Мне кажется, Владик, что кому, как не тебе, быть той самой девушкой, которую я буду так любить на пляже, – промурлыкал Сергей, медленно пятясь назад к ванной.
От оглушительного рева Топалова содрогнулись стены гостиницы. Но Сергей, со спринтерской скоростью ломанувшийся в свое излюбленное убежище с толстой дубовой дверью, был невозмутим. Он спокойно разглядывал в зеркале свой нос, поворачиваясь то влево, то вправо и ища наиболее выгодный для съемок ракурс. Окончательно решив, что лучше сниматься анфас, он кивнул своему отражению в зеркале: «Пора». Затем подошел к двери и тихим страдальческим голосом сказал:
– Владик, я даже не подозревал, что ты настолько меня не любишь. Неужели ты можешь допустить, чтобы я из-за твоего непомерного эгоизма кувыркался с какой-то неизвестной бабой вот так в песке, на пляже, на виду у всех. Боже, как же негигиенич… нечеловечно с твой стороны, Влад! И ты будешь спокойно смотреть на это, лежа в гамаке, потягивая коктейль через трубочку и скрестив ласты! Я бы так не смог, потому что ты настолько дорог мне, что я бы даже не позволил никому тебя пальцем коснуться. Да я бы морды набил всем, кто хотя бы приблизился к тебе, а ты… Ты готов отдать меня первой встречной и еще потом любоваться на это. Опять же деньги, я же экономлю такую сумму! Ведь эти модели, у них такие аппетиты, просто кошмар! Один их час работы знаешь, сколько стоит? Да не такой работы, балда, – Сережа немного помолчал, переваривая информацию – знания лишними не бывают – и продолжил, смиксовав страдальческий и увлеченный тон. – А ты ничем не хуже. Грим, парик, автозагар, с грудью придумаем что-нибудь, не проблема. И не такое придумывали. – Сергей прислушался, за дверью было тихо. Удовлетворенно кивнув головой, он вкрадчиво добавил, - И потом, Владик, ты же не хочешь, чтобы твой папа и вся эта журналистская братия узнала, как ты провел несколько майских дней в ЮАР?
Влад всхлипнул, заскрипел зубами и громко застонал…
***
…Вот вы говорите: «Невозможно, невозможно!» И мы говорим: «Невозможно», но кто знает, как все было на самом деле. Просто смотрите клипы, господа слэшеры… и да здравствует СМЭШ!!
и
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|