|
|
| |
| |
| |
|
|
Если представить мальчишек без Смэш,
без крутого папы, без наносного лоска шоу-биза,
то лично я вижу их именно так))
Саше в подарок на день рождения.
Без рецепта
«Мне нужна музыка твоего счастья, чтобы успокоить своих демонов»
Чейн Гарсия Алонсо
Преподаватель, поправив на носу очки в тонкой металлической оправе, застыл над своим столом и словно издевательски медленно зачитывает список получивших «зачет». Майское солнце играет золотистыми бликами на стенах аудитории, теплый освежающий ветерок приятно ворошит волосы, но ты не обращаешь на это ни малейшего внимания– тебя интересует лишь злополучный вердикт - «зачтено».
- … Седова, Смирнов, Таранова – зачет, можете быть свободны. – Преподаватель едва заметно улыбается из-за листочка с фамилиями, и отблеск от его очков весело прыгает по столу.
- Ну же, ну…? - думаешь ты, судорожно цепляясь за край парты. – Ну же… - шепчешь сквозь зубы.
- Титоренко, То…
Замираешь в предвкушении, но тут раздается громкое: «Владислав, подъем!»
Испуганно открываешь глаза и видишь застывшего в дверном проеме отца.
- Черт, - тихонько шипишь ты и бессильно откидываешься на подушку. – «Что б ты провалился! На самом интересном месте ведь прервал… Наградил Бог папашей! Солдафон чертов…
Ты переворачиваешься на другой бок и плотнее закутываешься в одеяло. Сладкая дремота снова с удовольствием принимает тебя в свои объятия.
…Солнечный блик на стене, шуршащий листок в руках преподавателя, приглушенный гул голосов, теплый ветерок на шее…
- Все дрыхнешь? – звонкий голос сестры опять вырывает тебя из царства Морфея. – А мама уже завтрак приготовила, только тебя и ждем.
- Отвали, - бормочешь ты, зарываясь головой в подушку.
- Хм, «отвали»! Я–то отвалю, а вот придет папа и… - продолжает тарахтеть Алинка.
- Пошла вон из моей комнаты! – не выдерживаешь ты, вскакиваешь и запускаешь в сестру подушкой - она испуганно выскальзывает за дверь.
- Придурок! – обиженно констатирует Алина.
- Идиотка! – орешь в ответ. – Дура мелкая! Иди отцу пожалуйся!
Скидываешь одеяло, нашариваешь кроссовки под кроватью, негромко бормоча проклятия в адрес всего света.
- Так, так. – В дверях опять появляется высокая отцовская фигура - на этот раз уже в кителе. Он складывает руки на груди и выжидающе смотрит на тебя.
- Что?! – Пытаешься залезть в джинсы обутой в кроссовок ногой и тоже смотришь на отца исподлобья.
- Не сдашь сегодня зачет, и уже этой осенью сможешь оценить удобство прически под «ноль» в рядах Советской армии, - c улыбкой заявляет он.
- Российской, - бурчишь в ответ ты, машинально касаясь густо промелированного ирокеза на голове. – Мы не в СССРе живем.
- Но некоторые вещи не меняются. - Отец стряхивает несуществующую пылинку со своего кителя. – Я достаточно ясно выразился?
- Да куда уж более, - бормочешь ты, натягивая футболку.
- Не слышу? – В голосе отца проскальзывают жесткие нотки.
Застегиваешь ремень широченных джинсов и хватаешь свой рюкзак с кресла:
- Да, сэр!
Отец ухмыляется, и когда ты проходишь мимо него на кухню, тебе достается-таки заслуженный подзатыльник.
Плюхаешься за стол, хватаешься за чашку кофе. Чуть теплый горьковатый напиток в один глоток оказывается в спазматически сжимающемся желудке. Полцарства за затяжку, - думаешь ты и некоторое время наблюдаешь за происходящим на экране телевизора: новости из жизни парнокопытных на удивление неразнообразны.
- Мам, - запихнув в рот бутерброд с сыром, мычишь ты. Она оборачивается, не отрывая глаз от резвящихся зебр на экране, и продолжает вытирать тарелки.
- Мам, я опаздываю!
- Я слышу, солнышко, - улыбается она тебе и достает из кармана фартука 500-рублевую купюру.
- Мам…? - недоуменно смотришь на фиолетовую бумажку в ее руке.
- Я деньги не печатаю, между прочим, - мама бросает на тебя недовольный взгляд, но у тебя свои способы воздействия на нее.
- Мамулечка, ну, как ты так можешь, а? Бросаешь бедного студента на произвол судьбы? Голодного, холодного, да? – делаешь несчастное лицо и с надеждой смотришь на маму.
- Поросенок! – смеется она и выуживает из кармана еще две купюры. Хватаешь их со скоростью света, чмокаешь маму в щеку и, чуть не сбив с ног младшую сестру, вылетаешь за дверь. «Только не трать!» и «Придурок!» доносятся до тебя практически одновременно.
Выбегаешь на улицу - яркое солнце слепит глаза, ветер приятно ласкает кожу. Кайф! Улыбаешься стайке соседских девчонок, застывших у подъезда, и направляешься к метро.
…
Потолкавшись сорок минут в общественном транспорте, помятый, но довольный, вновь оказываешься на улице, однако, теперь уже в районе желудка шевелится какое-то неприятное чувство, которое становится, впрочем, привычным по мере приближения университета, и которое рождает воспоминания о пище из столовой альма-матер.
- Влад, ты, че, оглох? – тебя окрикивает Викинг и не спеша, вразвалочку подходит. На нем темно-синие, затертые до белесых пятен, короткие джинсы с отворотами, из-под которых торчат полосатые носки неопределенного цвета, старые кеды, красная рубашка с короткими рукавами развевается на ветру, открывая взгляду растянутую футболку с изображением «Че» Бурашки. Максим, прозванный Викингом за нехилое телосложение и шебутной нрав – раздолбай и курилка, но он может носиться по всему городу в поисках лекарства для своей почти слепой и еле передвигающейся кошки и реветь, как девчонка, над каким-нибудь дурацким мультиком типа «Трио из Бельвиля». Викинг – Вик - единственный человек, терпящий тебя столько лет.
- Здорово, братан! – пожимаешь его руку и принимаешь предложенную сигарету. Обсуждаете вчерашний матч, ругая вновь продувший «Спартак», смеетесь над забавным моментом в новом блокбастере с Уиллом Смитом в главной роли, спорите из-за сложного уровня «Серьезного Сэма», вскользь касаетесь предстоящего зачета…
Подтягиваешь сползшие почти до колен джинсы, заправляешь развязавшийся шнурок в кроссовок, всасывая сигарету в легкие до самого фильтра.
- Как папашка? – ни с того, ни с сего интересуется Вик, прерывая свою тираду насчет злобности некоторых преподов, особенно, старых и очкастых.
- Ааа, - неопределенно машешь рукой, - как обычно.
- Че, правда, горит желанием отправить тебя в казармы?
Хмыкаешь в ответ.
- Тады писец тебе, Топалыч. – Вик ловко запускает бычок в урну. - Учись мотать портянки!
- И ты туда же? – сосредоточенно ковыряешь кроссовком бетонную ступеньку.
- Дык! – Вик театрально разводит руками. - Наш Очковый Кобр, говорят, лютует не по-детски. Засечет шпору и хана - докладную в деканат. Объясняйся потом с нашими гарпиями, как хошь.
- Мдяяя, - ты тушишь окурок об урну и сплевываешь на пол. – Приехали…
- Да лана те, живы будем - не помрем, а? – физиономия Вика расплывается в ободряющей улыбке, но ему легко говорить, у него отца нет, а мама работает на трех работах, и его никто в добровольно-принудительном порядке служить не отправит…
- Вот, бл*, су**нок! – шипит вдруг Вик сквозь зубы, смотря куда-то за тобой.
Поворачиваешься, замечая на автостоянке университета Машку – местную университетскую достопримечательность – высокую, холеную светловолосую девицу в кожаных штанах и коротенькой маечке. Тебе всегда кажется, что она даже спит в туфлях на охренительном каблуке, не выпуская «Собрани» из пальцев. Машка в эффектной позе застыла рядом с красным Саабом и явно выясняет что-то с яростно жестикулирующим парнем в светлой джинсовке.
- Опять этот у*бок к ней прицепился! – рявкает тебе на ухо Вик, и ты еле успеваешь перехватить его, готового немедленно ринуться в бой.
- Стоп, стоп, стоп! – Смотришь на покрасневшее лицо друга: ноздри раздуваются, под кожей играют желваки. Бык, натуральный бык. – Погоди-ка!
- Чего погодить-то?! – рычит на тебя Вик, - прибить козла, и все тут!
- Бл*, Вик! Я всегда «за», но только после зачета, ок? Я не хочу в *баную казарму! После, понял?
Вик сплевывает через плечо, бьет ногой по урне – та с грохотом переворачивается. Викинг, конечно, буйный, но отходит быстро, слава яйцам.
- Ок, после зачета. Договорились. – Нехорошо ухмыляется, смотря на отъезжающий Сааб. – Я все равно знаю, где он работает. - Поворачивается, чтобы зайти уже, наконец, в университет, ты идешь за ним следом, понуро опустив голову.
- Максим! – Заслышав Машкин голос, произносящий его настоящее имя, - Вик резко разворачивается, впечатывая тебя в стену, и шустро сбегает по лестнице, улыбаясь самой дебильной из своих улыбок.
Ты потираешь ушибленное плечо и тяжело вздыхаешь:
- Мля, как мне это все надоело…
…
Еще через четыре часа сидите с Виком в столовке, ты с мрачным видом потягиваешь пиво и постоянно пытаешься зажечь сигарету, а тебе в который раз, как назло, на глаза попадается табличка «Не курить!».
- Вик, пошли покурим уже, меня ломает, - прерываешь ты монолог Вика на полуслове, и на мгновение на его лице проскальзывает обида – как же! Не удалось в сто пятидесятый раз сообщить тебе, что «Машка на блюдечке с голубой каемочке персонально для него, Вика, сегодня вечером». Однако перспектива разжиться халявной сигаретой творит чудеса, и буквально в следующее мгновенье вы уже на улице.
- Кстати, - вдруг очнувшись от собственных радостных размышлений о приятном вечере с белокурой нимфой, спрашивает Вик, останавливаясь на полпути к остановке, под высоченной березой. Пепел с его сигареты медленно осыпается ему же в отвороты джинсов. – А ты зачет-то сдал?
Молча отворачиваешься от него и смотришь в чистое, пронзительно-синее небо через рваную листву березы. Почему-то становится трудно дышать, щемит сердце, и на глаза так и напрашиваются слезы… Бл*, что за ботва? Что за детский сад – штаны на лямках, ботинки на липучках, мать их?!
- Эй, ты чего? – испуганно спрашивает Вик, осторожно трогая тебя за плечо. Отрицательно трясешь головой, моргаешь, пытаясь прогнать настырную слезливость. Фаак! Расклеился как-то совсем некстати!
- Все нормально, спасибо, Вик.
- Да не за что, - он оторопело смотрит на тебя, потом замечает подъезжающий автобус, толкает в плечо, дергает за собой, и вы вместе забиваетесь в ненасытное механическое брюхо желто-оранжевого чудища, призванного доставить вас до метро.
…
В подземке вы разделяетесь, и Вик успевает шепнуть тебе, что сегодня вы встречаетесь там же, где и всегда, в 8 вечера, и исчезает, растворяется в душной толпе.
Цепляешь в уши плеер, прислоняешься спиной к двери и закрываешь глаза.
So close no matter how far
Couldn't be much more from the heart
Forever trust in who we are
And nothing else matter
Never opened myself this way
Life is ours - we live it our way
All these words I don't just say
And nothing else matters
Голос Джеймса Хэтфилда странным образом убаюкивает тебя под чуть слышный рокот поезда. Открываешь на мгновение глаза и следишь за мельканием огней в тоннеле – Trainspotting, млин.
Choose life - коллекционируй воспоминания, собирай ощущения, береги память, защищай себя от собственных демонов, choose your future - верь с свои силы, дай себе шанс, поверни время вспять, собери любовь из осколков, сохрани ее…
…
Из искусственного сумрака метрополитена ты выныриваешь в слепящее пространство улицы и снова оказываешься в темноте подъезда, встречающего тебя резким запахом хлорки и жарящейся у кого-то рыбы…
…
Стараясь не шуметь, осторожно открываешь дверь и сталкиваешься нос к носу с отцом.
- Привет, пап, - бросаешь рюкзак на пол и пытаешься незаметно проскользнуть в свою комнату.
- Зачет? – преградив тебе дорогу, спрашивает он.
- За-чет, - выдыхаешь ты, и в ту же секунду отец радостно похлопывает тебя по плечу, ерошит волосы и громовещает:
- Ну, я так и знал, так и знал! Ты же мой сын! Я всегда в тебя верил, даже, когда ты… эээээ («Это он вспоминает тот раз, когда меня милиция домой доставила», - отмечаешь ты про себя), не очень хорошо себя вел, вот. Молодец.
Ты согласно киваешь, тихонько передвигаясь к своей двери - отец, не переставая что-то говорить, идет в кухню, гремит посудой, а ты, наконец, достигаешь заветной цели и, скинув кроссовки, плюхаешься на кровать.
Стягиваешь полосатый напульсник, закидываешь его куда-то в район шкафа, на ощупь находишь пульт на подоконнике и включаешь музыкальный центр…
…
Итоги первой половины дня примерно таковы: пи*дец, сплошной пи*дец! Завалил зачет, но что еще хуже - наврал отцу, обкурился до легкого головокружения и чуть не поцапался с Виком. Что ж, жизнь – замечательная штука!
Тебя слегка передернуло при воспоминании о перспективе попадания в армию. Может, жениться? Бл*, ну это даже смешно! Жениться… Ага, догнать и еще раз жениться… Грхм!
- Влад, обедать будешь? – На отца напала хозяйственность, как и всегда, когда он в хорошем настроении, и его звучный голос перекрывает даже музыку.
- Иду! – кричишь в ответ, спуская ноги с кровати.
Через пятнадцать минут вы уже пьете ароматный чай, и отец первый нарушает свое же правило не болтать во время трапезы:
- А почему к нам больше не заходит та девочка? Светленькая такая, улыбчивая. Оля, кажется… Вы поругались?
Ты, чуть не подавившись от неожиданности, закашливаешься и расплескиваешь чай.
- Ты в порядке? – отец заботливо похлопывает тебя по плечу.
Киваешь, жестом показывая, что все в норме. «Интересно, как он отреагирует, если я ему действительно все расскажу?» - мелькает у тебя шальная мысль, но, представив на мгновение лицо отца, желание сделать задуманное как-то само по себе пропадает.
- Ну, понимаешь… - начинаешь ты, мучительно подбирая слова. – И вообще, с какой стати, я должен перед тобой отчитываться?! – внезапно взвиваешься ты, вскакивая из-за стола. – Я же тебя не спрашиваю, почему вы с мамой не…
- Владислав! – резко обрывает тебя отец, тоже вскакивая на ноги и угрожающе нависая над тобой.
- Да пошел ты! – бросаешь ему в лицо и выбегаешь из квартиры, хлопая дверью.
Взбегаешь по лестнице на последний этаж, привычно дергаешь замок на люке и, пройдя по пыльному, покрытому коричневато-седой паутиной чердаку, оказываешься на крыше.
Плюхаешься на грязный рубероид, прислоняясь спиной к нагретому солнцем шероховатому бетону, и пытаешься нащупать в кармане сигареты.
- Черт! – пустая смятая пачка L&M совершает первый в своей жизни полет с двенадцатиэтажки, и почему-то именно отсутствие курева окончательно добивает тебя – давясь истеричным смешком, растираешь выступившие слезы по лицу.
- Заколебали уже все! - Зло бормочешь ты себе под нос, вынимая из заднего кармана джинсов помятую тетрадку. Покусываешь кончик ручки, чуть постукиваешь по зубам пластмассовым корпусом, склоняясь над исписанными листами.
«…Мне надоело быть примером для подражания младшей сестре, оплотом каких-то несбыточных надежд отца, послушным сыном. Мне иногда кажется, что мир раскололся на две части, а я застрял посередине, беспомощно цепляясь за пустоту. Я устал притворяться, что у меня в семье все хорошо, будто бы я не слышу, как ссорятся родители за стеной… Меня бесит невозможность быть тем, кто я есть, и делать то, что я хочу. У меня даже своего «Я» нет, просто какие-то отголоски чужих чаяний и слов. Меня нет как-то искусственно, не по-настоящему… Я существую как непутевый сын для родителей, как старший брат для Алинки, как студент второго курса для моих преподавателей, и даже как лицо в толпе – не запоминающееся, размытое отражение тысяч таких, как я, марионеток для чьего-нибудь бога, но на самом деле меня нет, меня нет для самого себя...»
…
- Ну, что же ты, Владя, не сказал папе, а?! – кричишь ты в никуда, глотая соленые, горячие слезы. - Сказал бы, что девочка Оля перепугалась до чертиков, застав тебя целующимся с парнем, что же ты?!
Трус, жалкий, ничтожный трус…
…
Словно из солидарности с тобой, на небе собираются тяжелые, свинцовые тучи, и после слепящей вспышки молнии, на землю падают первые, самые крупные капли дождя.
…
8 вечера, «Боровицкая». Стоишь у колонны, безразлично наблюдая за пассажиропотоком, который плавно втекает и вытекает из подъезжающих поездов. Круговорот людей в метрополитене практически бесконечен – все куда-то несутся, толкаются, спешат, не видя никого и ничего. Тебе хотелось бы раствориться в безликой толпе, перестать замечать яркие пятна безымянных жителей мегаполиса, стать никем, слиться с бесчувственным камнем за спиной…
Замечаешь Вика, прущего напролом через копошащуюся толпу, и киваешь в знак приветствия. Вы оба молчите, протискиваясь к поезду, и ты с трудом узнаешь себя в высоком бледном пареньке в черном свитере под горло, отражающемся в стекле вагона.
- Ты, че, с папашкой опять поцапался? – легонько толкая тебя плечом, интересуется Вик.
- Так заметно? – ты пытаешься через силу улыбнуться и подавить нарастающее раздражение.
- Ну да, - кивает он и, поглядев на тебя еще раз, вновь замолкает.
…
Двадцать минут относительной тишины, и вы выходите в дышащую свежестью прохладу улицы, Вик немного ссутулится – мелкие капельки дождя противно холодят его открытую шею и, сверившись с планом, вы продолжаете путь по угольно-черной губке асфальта. Останавливаетесь у нужного вам заведения, Вик вздыхает, и чуть ли не перекрестившись, открывает дверь. Покорно следуешь за ним. Вас мгновенно перехватывает искусственно улыбающаяся хостесс и препровождает к столику, за которым собралась уже вся честная компания. Смех, приветствия, рукопожатия смешиваются в единый гул, и ты, усаженный между двумя девушками, все-таки позволяешь себе улыбку после «штрафной» рюмки. Еще чуть-чуть, и ты начнешь получать удовольствие от такого соседства…
…
- А вот Влад у нас молчун, - кокетливо заявляет через некоторое время сидящая справа от тебя брюнетка, кажется, Ира.
Ты прикуриваешь следующую сигарету, делаешь глоток виски, и улыбаешься:
- Я могу быть, кем захочешь, лапочка. – Говоришь ты, даже не глядя на нее.
Вик хохочет и кивает головой:
- Это да, я подтверждаю! От тебя никогда не знаешь, чего ждать.
- Хм, - Ирина придвигается к тебе почти вплотную и, касаясь губами твоего уха, шепчет:
- В тихом омуте черти водятся?
- Демоны, - серьезно говоришь ты, смотря прямо в ее глаза.
- Любопытно… - выдыхает она и тянется к своему бокалу. Ты услужливо доливаешь ей «Киндзмараули», чувствуя, что она как бы невзначай касается тебя, меняя позу. Мысленно ставишь галочку напротив ее имени.
- А средство борьбы с твоими демонами есть? – спрашивает девушка, кладя руку на твое бедро.
Не спеша докуриваешь сигарету:
- Ага, отпускается в аптеке без рецепта. – Она смеется, прижимается к тебе, и ты обнимаешь ее одной рукой.
…
Смотришь в зеркало на покрасневшую кожу на скулах и дергаешь ворот тонкого свитера, давящий на горло. Зачем? Зачем тебе это нужно?! - спрашиваешь ты свое отражение, но твой двойник привычно безмолвен. Туалетный секс – мечта, блин! Поправляешь ремень джинсов и проверяешь старательно уложенную прическу. Сидящая на унитазе Ирка, хихикая, натягивает кофточку и раздражает тебя, как и большинство твоих партнерш по сексу. Желудок накрывает колючей волной отвращения, стыда и внезапного сожаления о содеянном. С трудом подавляешь рвотный позыв и выходишь из кабинки. Уборщица, выжимавшая тряпку около раковин, провожает тебя возмущенным взглядом. Через силу улыбаешься ей.
…
Около двенадцати, с мастерством избавившись от компании Ирки и увязавшейся за Виком девушки, порядочно набравшиеся, вы идете к метро. Дождь вроде бы прекратился, так, сыплется какая-то гадость с неба, заставляя непроизвольно ежиться и растягивать рукава свитера, пряча руки. Мама будет ворчать, когда заметит. Хотя… Какая к черту разница! Внезапно Вик останавливается и смотрит на тебя разбавленными алкоголем глазами:
- А знаешь, почему Машка не захотела со мной встречаться?
- Понятия не имею, - честно отвечаешь ты, засовывая руки в карманы джинсов и чуть покачиваясь с мыска на пятку.
- Да это все тот сукин сын на Саабе! – вопит он, размахивая руками прямо перед твоим носом.
- Вик, опомнись, какой на ху* парень? – Тебе на самом деле все равно, хочется упасть мордой в подушку и проспать всю оставшуюся жизнь. Без сновидений…
- При том! – Вик нахмуривается, что-то вспоминая. Затем расплывается в довольной улыбке, и хватает тебя за рукав. – Здесь недалеко, пошли!
- Куда еще? – пытаешься сопротивляться ты, впрочем, довольно вяло.
- Он здесь неподалеку работает. В ресторане. Кккозел!
Вик несется вперед, перешагивая через блестящие, словно нефтяные лужи, и тащит тебя следом. В твоей голове слабо брезжит надежда на то, что в ресторане есть охрана, и вас, скорее всего, просто не пустят на порог…
…
Несколько десятков луж позади, и вы останавливаетесь у массивной деревянной двери.
- Что, сюда? – Ты успел протрезветь от всей этой беготни и теперь оценивающе осматриваешь залитое огнями здание, первый этаж которого занимает ресторан: отреставрированный особняк светло-бежевого цвета, кованое крыльцо, темные шторы на окнах, сквозь которые еле пробивается теплый, желтый свет, аккуратная табличка у двери… Банк, блин, а не ресторан!
- Угу, - кивает Вик, хватаясь за ручку и резко дергая дверь на себя. – Вперед.
- Добрый вечер, вы желаете столик? – Словно черт из табакерки перед вами появляется вышколенный халдей в идеально белой рубашке и с кожаной папкой меню в руке. Улыбается вам, однако ты замечаешь в его глазах сначала легкое удивление, а потом и презрение. Терпеть не можешь это наигранное радушие в людях, которые живут на процент от прибыли.
- Нет, спасибо, - весело заявляешь ты, толкая застывшего от неожиданного тепла и вкусных запахов Вика. – Мы в бар.
- Прошу, - халдей жестом указывает вам на барную стойку. – Желаете ознакомиться с меню?
- Да, оставляйте. – Плюхаешься на стул и утыкаешься взглядом в колонку «Стоимость» на бланке меню. Шумно выдыхаешь и поворачиваешься к Вику.
- Ну, что? – зачарованно оглядывая зал, спрашивает он.
Удивляясь самому себе, цепко хватаешь его за воротник и притягиваешь:
- У меня денег курам на смех, так что делай то, за чем пришли, и валим отсюда, понял? – шипишь ему ухо.
- Понял, - бурчит Вик, обиженно выпрямляясь.
- Добрый вечер, – слышишь ты и поднимаешь глаза: темноволосый парень вопросительно смотрит на тебя, ловко протирая и без того сияющие бокалы. Опа-на! - Может быть, я смогу помочь вам чем-нибудь?
- Я в этом даже уверен, - Вик скалится в улыбке «от уха до уха» и барабанит пальцами по деревянной отделке стойки.
- Замечательно, - парень кивает, видишь бейджик с именем на кармане его рубашки.
«Попал ты, Сережа», - думаешь ты и с легким сожалением разглядываешь его: красивый профиль, красивые темные глаза под густыми, по-девчачьи загнутыми ресницами, красиво очерченный рот, красиво уложенные волосы - красивый, красивый, красивый…
- Я могу порекомендовать вам несколько сортов пива. Или вы предпочитаете более крепкие напитки? – Сергей чуть приподнимает идеально очерченную бровь и с какой-то теплой улыбкой смотрит на тебя.
«Черт! Заметил, что я пялюсь на него...» - ты переводишь взгляд на Вика – тот явно в предвкушении разборки сидит с довольнейшим видом:
- Ээээ, нет, пиво.
- Темное, светлое, бархатное?
«Могу поспорить, у него бархатная кожа», - мелькает у тебя неожиданная мысль. Господи, ты боже! Что-то сегодня тебя заносит. И не слабо.
- Темное, два. – Встревает как нельзя кстати Вик, и через несколько мгновений перед тобой уже стоит кружка ароматно пахнущего солодом напитка с тонкой пенной шапочкой.
- Спасибо, - бормочешь ты, легонько дуя на пену.
- Спасибо вам, - улыбается парень и отходит в сторону.
Наблюдаешь за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Стройный, изящный мальчик в белоснежной рубашке с коротким рукавом, подчеркивающей смуглую, золотистую кожу. Тонкие пальцы теребят полотенце, он слегка облокачивается на полку с батареей бутылок и обсуждает что-то с подошедшим официантом. Смотрит на часы, кивает и, сняв фартук, чуть оглядывается, встречаясь с тобой взглядом….
Ты замираешь: ощущение того, что происходит что-то важное, растекается внутри тебя, легонько покалывает кожу на затылке, улыбаешься ему, немного склоняя голову, и получаешь ответную улыбку.
Опускаешь глаза, чувствуя, что заалели уши и лихорадочно вспыхнули щеки - только бы он не заметил! Черт, как по-дурацки все… Стряхнуть это наваждение!
Делаешь глоток прохладного пива.
- У него смена закончилась, - тормошит тебя Вик, про которого ты успел забыть, и, залпом осушив свою кружку, он спешит покинуть ресторан.
Немного ошалело обдумываешь его слова, расплачиваешься с подошедшим барменом и тоже выбегаешь на улицу. Жадно вдыхаешь холодящий легкие воздух и оглядываешься по сторонам, решая куда идти. Усилившийся дождь колотит тебя по лицу и ты резко дергаешь головой, словно пытаясь отогнать его. Ныряешь в темный переулок, заворачиваешь за угол. Сочный раскат грома разрывает черное небо, и ты инстинктивно вжимаешься в стену дома. Сердце гулко стучит, отдаваясь в висках. Сегодня все не так. Все наперекосяк.
…
…Может, он задержится сегодня? Может, у него какие-нибудь неотложные дела, которые надо обсудить с начальством? Может..?
Негромко скрипит дверь служебного выхода, и торопливый искусственный свет, выпихнув из своего ложе темную фигуру, исчезает. Сергей, а ты знаешь - чувствуешь, даже зажмурив глаза - что это именно он, останавливается, поправляет лямку рюкзака на плече, дергает вверх ворот джинсовки и поднимает лицо к небу, щуря глаза. В тусклом свете фонаря ты видишь блестящие капли на его лице: мелкую россыпь алмазов на лбу, бриллианты на подбородке и в дрожащих ресницах. Он что-то высматривает там, в закутанном в серое покрывало дождя, небе, а может, просто не торопится домой, но сейчас, в эту самую минуту, ты готов проклясть его за это промедленье, за свою маленькую и никем незамеченную смерть в темном московском дворике… Царапаешь ногтями шершавый бетон за спиной, дерешь зубами в кровь губу и судорожно пытаешься разглядеть в темноте Вика…
…
- Эй, прикурить не найдется? – он негромко окрикивает Сергея, показываясь из-за дерева.
…
Дергаешься по направлению к нему – Остановить, прекратить все немедленно! И ты
останавливаешься, отводя глаза от двух темных фигур в неровном свете фонаря… Твои губы упрямо сжаты, брови сошлись у переносицы, и это совсем не слезы в уголках глаз. Сердце колотится так, словно готово вывалится наружу, разодрав твою грудную клетку, но фигушки! Так лучше. Для всех, для Вика, для… для тебя так лучше! Еще бы вот только оглохнуть…
…
Вик, потирает кисть и хищно ухмыляется:
- Ну, что, суч*нок, допрыгался?
- Не знаю, чего тебе от меня надо, но я вижу тебя первый раз в жизни. – Сергей стирает капельку крови с разбитой губы.
- И в последний! - Вик рычит, бросаясь на него.
Сергей уходит от удара и Вик едва не вписывается всем корпусом в дерево. Чертыхается.
…
Ты до рези зажмуриваешь глаза, вжимаясь как можно плотнее в темный угол. Вода льет тебе за шиворот, мокрые дорожки спешат вниз по позвоночнику, джинсы по колено намокли от стояния в луже… Насрать! Только бы не чувствовать себя таким идиотом, только бы не сорваться, только бы не…
…
- С*ка! Ах ты так, да?! На, получи! - Вик взбешен и потому еще более опасен. Удар - и Сергей сгибается пополам, получая коленом в лицо. Падает на бок, шипя от боли, и зажимает разбитый нос. Вик останавливается неподалеку и с видом победителя кивает тебе.
Ты сползаешь по стенке, плюхаясь на какой-то выступ в стене, и растираешь по лицу дождь со слезами вперемежку. Слабак, ничтожество и последний мудак на этой земле…
…
- Ну, что я говорил? – Вик опускается на корточки перед Сергеем, и резко заваливается на спину, получив мощный удар в челюсть.
Сергей медленно поднимается, стирая кровь с лица рукавом куртки. Отходит на несколько шагов, и, упершись руками о колени, откашливается.
Вик, пошатываясь, встает и вновь приближается к нему.
- Может, хватит? – Сергей отступает за рваные края светового пятна - в темноту.
- А я еще не закончил, - упрямо заявляет Вик, надвигаясь на него.
…
Ты мудак, ты мелкий трусливый идиот, размазня последняя, чмо, - как молитву, как заклинание повторяешь про себя, еле сдерживая уже щекочущий легкие истеричный смех. Хватит!
…
Не выдерживаешь, срываешься с места, встреваешь между парнями, и упираешь руку Вику в грудь:
- Отбой, Вик.
- Влад, уйди! – он откидывает твою руку, продолжая напирать.
- Да хватит уже, угомонись! – Что есть силы бьешь Вика в лицо, разбивая скулу.
- Хррр! – Вик стирает выступившую кровь ладонью и замахивается на тебя – видишь его растерянное лицо, а потом картинка резко сворачивается, и темнота, густая, обволакивающая, без единого звука обступает тебя со всех сторон… Ни фига…
…
Возвращение в реальность сопровождается резким запахом нашатыря, гулом голосов над тобой и крайне расплывчатой картинкой. Несколько человек в отвратительно белых одеждах склонились с сочувствующими минами, а единственный нормально одетый мужчина, чем-то напомнивший тебе Михаила Круга, держит ватку у твоего носа. Со стоном отодвигаешься от нее и пытаешься сесть.
- Ну, как, очухался? – с улыбкой спрашивает лже-Круг и жестом отгоняет остальных.
Озираешься по сторонам, пытаясь сообразить, где ты находишься, и что вообще такое происходит. Что-то старательно мешает тебе видеть все с нормальной резкостью, поднимаешь руку и касаешься заплывшего левого глаза.
- Ччерт!
- Не пугайся, фингал у тебя действительно знатный и шишка на затылке здоровенная, - усмехается мужчина и кричит куда-то в темноту. – Сережка там как?
- Я в норме, - в пятно света вплывает немного перекошенное лицо темноволосого парня – сплошные ссадины и кровоподтеки, плюс залепленная лейкопластырем переносица. – Ты как? – кивает он тебе, заматывая бинтом сбитые костяшки пальцев.
- Жить буду… - тихо отвечаешь ты, закусывая губу. Солоноватый вкус крови во рту и мучительное, невыносимое чувство вины...
- Ну, что, бойцы невидимого фронта, - мужчина с усмешкой оглядывает вас, - в милицию вы обращаться, я думаю, не будете… Да и моя помощь больше не требуется, я полагаю, – Он поднимается и уже в дверях, оглянувшись, совсем другим тоном спрашивает:
- Сереж, может, тебя домой подбросить?
- Спасибо, Валентин Николаевич, я сам. – В голосе Сергея слышится легкое упрямство, он садится рядом с тобой на стул и, проводив взглядом «Круга», поворачивается к тебе:
- Я, как ты уже слышал, Сергей, а ты, насколько я понял, Влад. – Киваешь, тут же вспомнив про ноющую шишку на голове. – Что ж, будем знакомы?
- Да, - ты старательно делаешь вид, будто разглядываешь небольшую комнату, в которой вы находитесь: диван, два стула, тумба, небольшой столик и пустые стены…
- Это так называемая «комната для персонала» – есть куда рухнуть после 12 часов на ногах, - поясняет он, потирая перебинтованную руку.
Еще некоторое время назад поразивший тебя красотой взрослый мальчик – теперь с опухшим похлеще твоего, почти черным подбитым глазом, раскровавленным, припухшим носом и сглатывающий сейчас – ты можешь в этом поклясться – кровь, сочащуюся из разбитых десен…
- Слушай, - смотришь на него и старательно подбираешь слова, а внутри все дрожит и хочется по-детски отчаянно разреветься. – Я… Мне… Мне очень жаль, что так вышло, правда… Извини, я… - обрываешь сам себя, отворачиваешься и моргаешь, сгоняя слезы.
Сергей какое-то время молчит, и ты напрягаешься, заранее пугаясь того, что он скажет. Смотришь на него, беззвучно умоляя простить, хотя бы сказать что-нибудь, только не молчать…
Он расплывается в улыбке, чуть кривится от боли, шипит какое-то замысловатое ругательство себе под нос и ерошит твои волосы:
- Извинения приняты. Как насчет лекарства? – Он выуживает из своего рюкзачка пузатую бутылку с каким-то непроизносимым названием. – Проходил мимо винного погреба, решил, что сойдет. Как думаешь?
- Думаю, что лекарство окажет удивительное восстанавливающее средство, - смеешься ты. Сейчас это именно то, что тебе нужно… вылечить совесть.
- На нем так и написано, - Сергей достает из тумбы позвякивающие бокалы, открывает бутылку и с важным видом разливает вино.
- Ну, - выдыхает он, когда вы уже сидите с полными бокалами. – Что б лекарство помогло!
- Точно! – вы чокаетесь и отпиваете по глотку.
- Хо-хох, - Сергей чуть морщится и облизывает губы, - крепленое, обалдеть!
- Классно, - улыбаешься ты, залпом заливаешь в себя оставшуюся темно-вишневую жидкость, обжигающую горло и чувствуешь, наконец, разливающееся в желудке тепло. На старые-то дрожжи! – А ты давно здесь работаешь?
- Полгода через неделю будет, - он легонько стучит пальцами по бокалу, чуть прищуривается, перебирая в памяти события. – Этот, - кивает в сторону двери, - друг моей мамы, - немного морщится, - уговорил.
- А ты не хотел? – подставляешь бокал Сергею, он наполняет его еще раз.
-Да нет, хотел, но знаешь, работать на людей, которые каким-то образом связаны с твоими родственниками, всегда чревато, а тут… Тут получилось так. Я матери машину разбил, - усмехается, лучики-морщинки у глаз собираются в одну полоску. – А он узнал и говорит: «Я оплачу ремонт, а ты в ресторане отработаешь», - натурально передразнивая интонацию Валентина, Сергей опустошает свой бокал и тоже доливает себе вина.
- И ты согласился? – цедишь терпкий напиток сквозь зубы, старательно ковыряя кроссовком ножку стола.
- Как видишь. – Он улыбается. – А ты что делаешь помимо влезания в чужие разборки?
- Ну, - усмехаешься, - учусь, в общем-то. Я на втором курсе универа, изучаю бизнес-администрирование. Хрен его, правда, знает, что это такое, но…
- Понятно, - Сергей трясет почти пустую бутылку, хмурится на секунду, наклоняется, шарит под диваном, радостно хмыкает и извлекает какую-то странную тару с медово-желтым напитком и какими-то странными листочками и веточками внутри. Подмигивает тебе:
- Это Тиньзинька, китайская водка. Нашему Кругу, блин, подарили целый ящик косоглазые друзья, а он не пьет, вот и тащат все, кому не лень.
Ты вдруг понимаешь, что это не веточки, а скрученная в немыслимой позе змея там, в бутылке. Непроизвольно передергиваешь плечами. Хотя… интересно.
- И кем же ты будешь? - продолжает Сергей, разливая сильно пахнущую спиртом водку.
- А х*р его знает, - искренне отвечаешь ты, получив свой бокал. – Это мой отец выбирал мне «маму родную».
- Хм, ясно. – Он поднимает бокал, - Ну, чтобы было. Всегда.
…
На полу под столом валяются две пустые Тиньзиньки, третья зажата у тебя в руке и периодически ты отхлебываешь из горла, передавая Сережке бутылку. Он задумчиво крутит в руках засушенную змею, отдирая какие-то части ее туловища, и кидает их на тумбу у противоположной стены, целясь в бокал.
- Очень громко звучит? – пытаясь говорить отчетливо, спрашиваешь ты, и тычешь у него перед носом бутылкой.
Он отрицательно качает головой, запихивает сушенный трупик подмышку и делает большой, жадный глоток нещадно дерущей горло жидкости. Морщится, зажимает рот рукой, икает и начинает хихикать. Резко затыкается, внимательно смотрит на тебя и, запихнув хвост рептилии в рот, старательно жует:
- Да нет. Любопытно слышать такое от людей твоего возраста.
- Причем здесь возраст? Я совершеннолет… я совершно не понимаю… я, – бросаешь попытку выговорить отвратительное слово.
Сергей долго молчит, изучающе рассматривает тебя, продолжая терзать зубами змею, потом вдруг начинает тараторить:
- Потому что человечность как определяющая черта сейчас мало кого волнует. У всех большие цели – богатство, известность, значимость в обществе – эдакие дары экономически развитого мира в кубе. Такая вот жопа! Об общечеловеческом как-то не принято думать. Сострадание, сочувствие, учение сопереживать - они отошли на такой задний план, что днем с огнем не найдешь. Вот почему. А ты мне про совершеннонелетие…
- А я не согласен, - ты упрямо трясешь головой и, присасываешься к бутылке, затем продолжаешь, - просто мы живем в таком мире, где не принято показывать свои эмоции, чувства, даже слабость. Даже Вик, он не такой плохой, каким хочет казаться, просто он считает, что с помощью силы можно решить все вопросы… Шварценгегер, вот… Кстати, а он..?
- С ним все в порядке, он просто испугался, когда ты вырубился, и поспешил смыться. – Сергей машинально касается лейкопластыря на носу:
- Бля, а чего он ко мне вообще привязался, а? Я так и не понял…
- Он считает, что ты у него Машку уводишь… - На твоем лице появляется довольно глупая улыбка.
- Машку? – Переспрашивает он, явно не понимая, о ком речь. – Какую на *уй Машку?
- Ну, ээээ, Седову, такую высокую, блондинку… - Ты жестами пытаешься показать и размеры, и формы, и характер Машки, но окончательно запутываешься.
- Вот бл*, - бормочет Сергей. Задумчиво трет виски, отпивает из бутылки и поднимается с дивана. Смотрит на тебя сверху вниз грустными, как у побитой собаки глазами:
- И это из-за нее весь сыр-бор?
- Ну да… - Ты тоже встаешь, немного пошатываясь. Хватаешься руками за стену, чтобы не упасть - штормит тебя капитально.
- Да сиди ты, - Он толкает тебя обратно на диван, плюхается рядом. – Куда ты собрался?
- Домой, - ты машинально бросаешь взгляд на часы – 01:42 - завтра будет «большая разборка в маленьком Токио»…
- Далеко живешь?
- Ну, относительно…
- Ха, да все относительно! Но пофиг уже, я прав? – Сергей вздыхает, смотря на почти пустую бутылку, и хитро подмигивает тебе.
- Что? – Ты непонимающе пожимаешь плечами.
- Банкет продолжать будем?
- Ну, так, хозяин – барин.
- Хм, поросенок, - усмехается он, а ты обиженно отворачиваешься. Почему-то именно мамина утренняя фраза, услышанная от него, ранит больнее всего.
Встаешь с дивана, одергиваешь свитер и ставишь бутылку:
- Я… я лучше пойду. Поздно уже.
- Подожди! – Сергей резко поднимается - оказывается, он ненамного выше тебя. - Влад, я не хотел тебя обидеть. Извини.
- Да нет, ты здесь не при чем, просто… Мама… Она будет волноваться… - ты смотришь в пол, на носки своих кроссовок, его черные ботинки и скорченный трупик змеи. Все как-то не так…
- Черт! – выдыхает он, делает шаг к тебе, наступает на горлышко бутылки, чуть не падает – хватаешь его футболку, притягиваешь к себе, и вы замираете до странности близко, смотря в глаза друг другу. Разжимаешь руку, опуская глаза в пол.
- Знаешь, - Сергей разрывает тишину, которая, кажется, сейчас оглушит тебя. - Все так по-дурацки вышло… Впрочем, я даже рад. – Вскидываешь на него удивленный взгляд. – В каждой нелепости есть своя закономерность. Мы, наверное, никогда и не встретились бы по-другому…
- Сереж, я лучше пойду…
- Послушай, – хватает тебя за руку и заглядывает в глаза. – Так бывает, может быть, один раз на тысячу – встречаются два человека и между ними проскальзывает искорка, слабая, ничего не значащая, но явно осязаемая. Ведь это было там, в баре, я точно знаю, было. И можно спустить все на тормозах, а можно дать себе шанс, потому что второго случая может и не подвернуться. Ты… ты понимаешь, о чем я?
Киваешь, высвобождая свою руку. Открываешь рот, чтобы сказать все, что давно копилось внутри, что разъедало душу, рвало в клочья сердце…
- Чуз фьючер, - бормочешь ты.
- Чего?
- Ты, помнится, говорил что-то о продолжении банкета? – улыбаешься ты ему.
Вы смеетесь, смотря друг на друга.
…
Преподаватель, поправив на носу очки в тонкой металлической оправе, застыл над своим столом и словно издевательски медленно зачитывает список получивших «зачет». Майское солнце играет золотистыми бликами на стенах аудитории, теплый освежающий ветер приятно ворошит волосы, но ты не обращаешь ни малейшего внимания на это – тебя интересует лишь злополучный вердикт - «зачтено».
- … Седова, Смирнов, Таранова – зачет, можете быть свободны. – Преподаватель едва заметно улыбается из-за листочка с фамилиями, и отблеск от его очков весело прыгает по столу.
- Ну же, ну...? - думаешь ты, судорожно цепляясь за край парты. – Ну же… - шепчешь сквозь зубы.
- Титоренко, То…
Замираешь в предвкушении, но тут тебя будит негромкое «Мальчики, день на дворе, а вы все спите».
Открываешь глаза и тут же зажмуриваешься – режущий глаза свет бьет из распахнутого окна. Темноволосая, почему-то странно знакомая тебе женщина в светлом костюме с улыбкой смотрит на тебя, почесывая полосатую кошку на руках:
- Доброе утро, дети Франкенштейна…
- Доброе, - негромко говоришь ты, подтягивая одеяло. Чуть скашиваешь глаза на лохматую макушку Сергея, уткнувшуюся тебе в плечо. Губы сами по себе расползаются в улыбке.
Наверное, шикарный у вас сейчас видок.
Женщина отходит к двери:
- Владь, («Она знает мое имя?!») толкни моего обормота, он кучу дел обещал наворотить сегодня.
- Мам, - Сергей упирается подбородком на твое плечо и с улыбкой смотрит на тебя:
- Я уже наворотил. Все потом, мам. И кран тоже…
- Ох, только без драк, ладно? - вздыхает его мама и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.
- Привет, - Сережкины карие глаза вспыхивают золотистыми искорками, и тебе нравится это выражение на его покрытом ссадинами лице. Гул в твоей голове постепенно прекращается, и кусочки вчерашнего вечера вихрем проносятся перед тобой.
…Маленькая кухня, густой сигаретный дым, звон бокалов, в которых намешано не пойми что, заумные споры на тему мирового устройства и несправедливости жизни, Сережкин смех, почему-то мятный вкус его губ…
Не можешь не улыбнуться:
- Я как-то с трудом вспоминаю вчерашнюю ночь.
- А мы повторим, - он целует тебя, и его теплые со сна пальцы уверенно скользят по твоей коже. Еще чуть-чуть и ты замурлычешь. Обнимаешь его за талию и подминаешь под себя.
Кажется, память очень быстро проясняется…
…
Ласковые солнечные лучи настойчиво пробивается сквозь плотно зашторенные окна, ветер-шалун холодит твою обнаженную спину, и х*р с этим зачетом, универом, армией… Есть дурманящий запах Сережкиной кожи, его губы, ласкающие тонкую дорожку светлых волосков у тебя на животе, его руки, исследующие твое тело… Все это – лучшее лекарство от твоих демонов, которое можно достать без рецепта…
…
Вот только как сказать об этом папе?
напишите LuisKeln
Beta-readers Zolana, blot, Sakhy
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|