|
|
| |
| |
| |
|
|
Спасибо Артемию Троицкому за «хорошую» мысль послать Сереню в армию.
О кассетах, газетах и прочей ерунде
- Серый! Я… ты.. мы с тобой.. в полном.. Нас накрыли!
Обычно флегматичный голос Влада на другом конце провода надрывался так, будто его пытала раскаленным утюгом и попутно отстригала знаменитый ирокез целая бригада братков. От его воплей у меня заложило уши. Машинально взглянул на часы – 7 утра. Учитывая, что я вернулся домой в 3 часа ночи и, следовательно, мне удалось поспать часа четыре, этот факт вызвал во мне бурю положительных эмоций.
- Щат ап! Ты знаешь, который час? Что ты вопишь, как кабан недорезанный?
На том конце провода что-то то ли хрюкнуло, то ли всхлипнуло, и такой же истерический голос Влада пролепетал:
- Это не по телефону…Я сейчас приеду, никуда не уходи.
В 7 утра? Я понял, бедняжка просто свихнулся. Ну что ж, тогда я, пожалуй, еще успею поспать до его приезда. Я плюхнулся на кровать, но сон уже не шел. Что там такое могло у него случиться? Не припоминаю, чтоб Влад когда-нибудь так нервничал. Обычно он спокоен, как божий одуванчик, щелкающий семечки на скамейке. Куда-то вляпался? Тогда почему «нас», почему «накрыли»? Где-то в желудке шевельнулось гаденькое чувство, по позвоночнику пополз холодок страха, но я постарался не думать о том, что может быть…Вместо этого я стал думать о Владьке, о том, что все-таки очень кстати он сейчас приедет. Я вообще люблю воскресные утра с ним, не нужно никуда мчаться, пыхтеть, можно поваляться в кровати, заняться чем-то полезно-оздоровительным…Я сладко потянулся на смятой простыне и захихикал. Да, пожалуй, очень кстати сейчас будет Владькин приезд, я почти готов простить его. Сейчас я ему открою дверь и спрошу: «Эрекцию заказывали?». Я снова захихикал, чувствуя, что от подобных мыслей мне становится… хорошо.
Владька примчался через полчаса, чем меня несказанно удивил: не ожидал я от него такой прыти, ишь ты, Шумахер выискался! В коридоре я мимоходом взглянул на себя в зеркало, и, оставшись донельзя довольным увиденным, распахнул полы халата, под которым ничего не было. Немного помедлив, открыл дверь, успел сказать только: «Эрекцию…» и осекся. На Владю было страшно смотреть: мятая футболка, джинсы не первой свежести, волосы, торчащие в разные стороны гораздо сильнее обычного, лицо зеленое, как после многодневного запоя.
- Что случилось, Владик? – почему-то шепотом спросил я.
- Я же говорю, нам пиздец, - всхлипнул он.
Через полчаса несвязных Владькиных бормотаний, перемежающихся матом, всхлипами и ударами головой о дверцу кухонного шкафчика, стало ясно, что дело действительно труба. Кассета, наша заветная кассета, случайно оказалась у Алины, которая позавчера из самых лучших побуждений и с самыми добрыми намерениями пришла навестить брата. Напившись чаю и запудрив братцу мозги Вовкой из параллельного класса, без всякой задней мысли взяла наугад несколько кассет, чтобы потом посмотреть их дома, и сделала ручкой. И конечно же, по закону подлости среди них оказалась именно ТА.
Тут нужно сделать маленькое отступление и объяснить, что это за кассета такая и почему из-за нее столько шухера. Как-то мы вместе с Владом смотрели клип Тимберлейка «Cry me a river», и до того нам понравилась сцена, где Тимберлейк мало того, что трахает какую-то телку, так еще и, эротично изогнувшись, параллельно снимает это все на камеру, что мы решили тут же сделать то же самое. Не помню уже, кому первому пришла эта воистину светлая мысль в голову, но факт остается фактом: она вызвала у нас прилив дикого восторга и не менее дикого возбуждения. Последнее, само собой, поспособствовало тому, что мы уже успели отснять полкассеты. На днях мы собирались доснять другую половину, каждый имел свою копию, все по-честному. Но если копия Владика и впрямь попала к Алине в руки, то…страшно даже подумать!
- Идиот! Почему кассета лежала там, где все остальные? Мы же договорились прятать ее!
- Ну, я смотрел ее перед этим и просто забыл спрятать. А вчера вечером опять хотел посмотреть, глянул, а ее нету. Меня чуть кондратий не хватил, начал тебе сразу звонить, но вот только сейчас вызвонил… А вот ты где свою прячешь?
- Как все нормальные люди, а не такие дебилы…в туалете, в бачке, завернутую в целлофан.
- Ой, не могу! Ну ты крутой пацан, Сереня! «Крестного отца» насмотрелся? А если сантехник придет?
- Во всяком случае, он ее у меня точно не возьмет посмотреть. И вообще, ты хоть понимаешь своим скудным умишком, как меня подставил? Твой папа все время смотрел на меня косо из-за всех этих слухов, а тут даже не слухи…на блюдечке ему прямо все сами и принесли. Что теперь я ему скажу: «Извините, дядя Миша, я обесчестил вашего сына и как порядочный человек обязан теперь жениться на нем»? Это конец, ты понимаешь, это конец всему!
- Ну, подожди, может, не так все и страшно? Еще не факт, что отец узнает. Нас ведь уже чуть было пару раз не накрыли в гримерке, помнишь?
- Так то «чуть было», а здесь…О Боже, дай мне сил! Твой папаша просто меня уроет, хотя нет, ему это даже не понадобится, я сам до этого не доживу. Сердце…темнеет в глазах…как трудно дышать! А ты вообще подумал, что будет с Бизей? Бедный мой малыш, как же ты теперь без своего папочки! – и я начал тихонько сползать со стула, мысль о бедном, голодном, промокшем под дождем, одиноком Бизе просто доконала меня. Перепуганный Владька начал дуть на меня и махать руками, от чего мне стало еще хуже, потому как он не рассчитал траекторию движения своих пасов и пару раз съездил мне по носу. Наконец, мы все-таки решили начать думать, как выныривать из того, в чем мы оказались из-за Владькиного головотяпства.
Через час после выкуренной пачки сигарет, трех чашек кофе и двух порций коньяка по 100 было решено для начала звонить Алине. Подумав хорошенько, мы решили, что кассеты она еще не смотрела, потому как, если бы смотрела…А значит, нужно просто забрать их у нее. И все! Мы оба воспрянули духом, я даже ласково потрепал Пусю по щеке, а он игриво ущипнул меня за ягодицу. Малолетний развратник!
- Звони, Серень, звони.
- Да че я-то, это ж твоя сестра.
- Ты соображаешь быстрее, мало ли там че…
Пришлось признать Владькину правоту, и мы отправились звонить.
Разговор получился очень трудным. Отчасти потому, что я не знал толком, как правильно говорить с Алиной, чтобы она, с одной стороны, ни о чем не заподозрила, а с другой, - чтобы выложила мне все, отчасти, потому что Владька пристроился рядом, чтобы хорошенько все слышать. От коньяка его щеки раскраснелись, и он опять стал похож на себя. От его близости мои мысли принимали все время не то направление, но я изо всех сил старался сосредоточиться на главном.
- Алинка, привет, ну как делишки?
- Да ничего, а что, что-то с братцем стряслось?
- Нет, нет, все путем, с чего ты вдруг так решила?
- Ну, ты же никогда не звонишь просто так…по-родственному, спросить, как здоровье, как успехи в школе.
- А…ну да…тут, понимаешь, такое дело…Ты брала позавчера у Владьки кассеты?
- Вроде да, брала что-то.
- Понимаешь…Владька вообще-то не знал…там была одна кассета…так она даже не моя, а одного друга. Мне теперь нужно срочно ее вернуть. Друг мне башку оторвет, я уже давно должен был отдать, – я выкручивался, как мог, вдохновенно импровизировал, на ходу вспоминая уроки актерского мастерства и поглядывая на Владьку. Тот важно кивал и показывал большой палец.
- Там порнушка, что ли? – захохотала Алина.
- Нет, нет, что ты! – слишком поспешно заверил я ее. «Знала бы ты, что там» - пронеслось в голове.
- Потому что, если там порнушка, то вы, ребята, попали.
- Это еще почему? – предательский мерзкий холодок опять зашевелился в районе желудка.
- А потому что вчера к нам приходил папа и, услышав, что я была у Владьки и взяла у него кассеты, очень заинтересовался и сказал, что хочет быть в курсе увлечений и вкусов сына, чтобы лучше понять его.
- И…? - холодея от ужаса, пискнул я.
- И забрал кассеты с собой, чтобы посмотреть на досуге и вникнуть как следует в интересы и вкусы сына, - уже не сдерживаясь, вовсю издевалась Алина.
Как я закончил разговор, честно, не помню. Перед глазами расплывались цветные круги, я тупо уставился на опять позеленевшего Владьку, медленно сползающего по стене на пол. Он все слышал. Я тоже опустился на пол рядом с ним, отстраненно подумав при этом, как хорошо, что я вчера вымыл пол Мистером Проппером, халат не запачкаю. Стоять на ватных ногах я уже не мог.
С нами все было кончено, как с Титаником. Спасения ждать было неоткуда. Мы остались одни среди стихии, бедные Джек и Роза. Я - Джек, естественно.
Сколько мы так просидели в ступоре на полу в коридоре плечом к плечу, даже не знаю. Мне вдруг дико захотелось есть, наверное, это от нервов, да и задница затекла изрядно. Я решил в последний раз в жизни нажраться до отвала и побрел на кухню. В холодильнике очень кстати оказалась еще и бутылка водки. Отлично! Значит, еще можно и упиться к тому же! Но моим планам не суждено было сбыться, потому что на кухню вполз Владик, увидел бутылку и кинулся к ней, как Роза к последней спасательной шлюпке. Когда я отодрал его от бутылки, там оставалось водки только на донышке, и мне пришлось довольствоваться этим.
Потом мы опять долго сидели на кухне и пытались думать, что делать дальше, и стоит ли вообще что-то делать…Идеи возникали одна тупее другой:
1. Нанять специалиста по вскрытию сейфов, кажется, они называются медвежатники, чтобы он ночью вскрыл папин сейф. (Почему-то мы решили, что кассеты должны храниться именно в сейфе);
2. Срочно найти подходящую телку, чтобы смогла так охмурить папу, чтобы он забыл обо всем хоть на пару дней, пока мы не придумаем что-нибудь умное;
3. Отбить папе телеграмму, что его срочно ждут в Лондоне на конгрессе, посвященном проблемам космоса…
и еще всякая другая хрень, которая непонятно как приходила нам в голову. Самая здравая мысль пришла в пьяную голову Владика.
- И че мы паримся, на самом деле? Все равно нам трындец. Давай проведем этот вечер так, чтобы не было мучительно больно…- он захихикал, потом опять то ли всхлипнул, то ли хрюкнул.
Я принял его идею с воодушевлением. Все равно впереди маячила полная жопа, а может быть, даже и армия, что гораздо страшнее этой самой жопы, жизнь была кончена, че уж теперь париться, действительно?
И мы с Владькой пошли зажигать. Мы отрывались, как могли, плавно перетекая из одного клубешника в другой. Терять нам было уже нечего, поэтому мы наплевали на всякие условности и наконец-то делали, что хотели. Зажимали друг друга, целовались при всех, танцевали, обнявшись. Все смотрели на нас, выпучив глаза и разинув рты. Еще бы! Два года мы всех убеждали, что «я не такая, я жду трамвая», а тут на тебе! Где-то в районе трех часов ночи, в «Инфинити», мы полезли в бассейн купаться, раздевшись, естественно, перед этим, и тут же защелкали фотовспышки. Приглядевшись, увидел знакомые рожи журналюг из разных «любимых» газетенок. Не иначе, какая-то добрая душа им подсказала, в каком мы непотребном виде гуляем тут, и какие ценные кадры из этого могут получиться. Но нам было уже пофиг, хуже, чем есть, быть уже просто не могло.
Под утро, часов в пять, решено было ехать к Владьке, где была еще водка и еще кое-что, о чем, хихикая мне прямо в ухо, сообщил уже абсолютно довольный и счастливый Владька.
Жить мне оставалось от силы несколько часов. Вместе с восходом солнца перед глазами вставал и грозный призрак старшины в сапогах и в…что там еще у них бывает, у этих военных?
У Владика действительно была водка, не очень большие запасы которой мы тут же и уничтожили. До еще чего-то мы просто не дошли, потому что на нас и без этого напал дикий ржач, который плавно перешел в более игривое настроение. В конце концов мы оказались в незастеленной с позавчерашнего дня Владькиной кровати. И все у нас было, как в последний раз, впрочем, так ведь оно и было, ведь мы знали, что скоро расстанемся, и можно было уже никого и ничего не бояться. Ведь все страшное уже все равно случилось. Никаких табу, никаких тормозов…
- Ты будешь приезжать ко мне в армию? – по-идиотски ухмыляясь, спросил я Владьку, когда мы курили потом в кровати.
- В качестве твоей невесты? – хихикнул Владик, прижимаясь к моей груди.
- Моя дорогая Владислава, станьте моей женой, - кривлялся я. Это было похоже на истерику, когда ржешь и никак не можешь остановиться.
- Ну, я не знаю, мне надо у папы спросить разрешения, - кокетничал Владька.
Я схватил подушку и треснул его по голове, в ответ получил думкой - подарком Алины, вышитой ею своими руками и доселе бережно хранимой спящим с ней в обнимку Владом, - по морде. Через мгновение мы барахтались на полу, запутавшись в простыне и одеяле, сверху на нас рухнул матрас.
…На голых досках кровати лежала кассета…
Мы увидели ее одновременно, одновременно же отвалив челюсти. Мы переглянулись, я облизал пересохшие губы, - каждый боялся первым обрадоваться, понадеяться, а потом увидеть, что это не ТА кассета.
Дрожащая Владькина рука потянулась к кассете, я следил за ней, как завороженный. Секунды тянулись, как годы. Перед глазами, как в кино, промелькнула вся моя жизнь в искусстве: от Локтевского ансамбля до облома на Муз-ТВ. В воздухе начали потрескивать электрические разряды. Наконец, Владька испустил вопль:
– ОНА!
Призрак старшины в сапогах стремительно съеживался, пока совсем не растаял под потолком.
– Козел, идиот, дебил, придурок, ты вообще кровать когда-нибудь стелешь?
– С тех пор не стелил. Я, видимо, кассету засунул куда-то под матрас и забыл, - виновато и в то же время счастливо лепетал Владька.
- Твою мать, Топс, ты чуть не довел меня до Кащенко, - про армию я умолчал.
- Да я сам чуть…Серень, прости, ну так вышло. Я теперь ее тоже только в унитазе хранить буду.
Сил орать и обижаться на моего любимого придурка просто не осталось. Поэтому мы просто вставили кассету в видак и нажали Play.
…Перед тем, как ответить на Владькин поцелуй и стащить с него джинсы, я еще успел подумать, как хорошо, что мы не кинулись сразу же нанимать киллеров и путан, тратить бабки впустую, а просто отрывались на всю катушку целую ночь, с ощутимой пользой проведя время, никого не трогая… кроме друг друга. Ой!
- Владька, завтра…завтра…во всех газетах, на первых полосах…мы с тобой…твой папа. Все, пиздец эгейн.
Я рухнул на кровать. С потолка мне приветливо улыбался и махал рукой мой знакомый старшина. «Здравствуй, армия!» - прошептал я и закрыл глаза.
напишите Zolana
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|