defenseless

defenseless

If I turn my back I'm defenseless

Двери открылись… Снаружи стоял густой, даже какой-то липкий туман. Было неестественно тихо, казалось, слышно, как клубится этот туман. Нельзя было определить какого это все было цвета. Сплошная, непроницаемая стена. Нельзя было даже определить, где все это начинается, а где заканчивается, где верх, а где низ. Он сделал шаг. Почва странно, жадно приняла его ногу и стала поглощать ее. Серый в ужасе отступил назад. Он немного постоял в нерешительности и все-таки решился повторить попытку. То, что было под ногами, трудно было назвать почвой. Это было нечто, больше напоминавшее очень густой кисель. Ощущуние было похоже на то, которое испытываешь в детстве: огромное облако сахарной ваты, ты языком касаешься сладких волокон, но они моментально растворяются, так, что ты едва успеваешь заметить вкус.
Все вокруг было такое нереальное, какое-то зыбкое, неродное, тихое… Угрожающе тихое. Захотелось дышать, сделать глубокий-глубокий вдох, и чтобы воздух был прохладным и чистым, таким хрустально-прозрачным… Тут что-то давило, даже нет… оно не давило, оно окутывало, закладывало уши, рот, нос, даже глаза. Хотелось руками разгрести эту кисельно-туманную муть. Хотелось громко закричать, чтобы от звука сломалась тишина, отступил туман. Но что-то сдавливало горло. Это был страх. Здесь, казалось, все равно не будет ничего слышно, казалось, если откроешь рот, то туман проникнет внутрь тебя и растворится в тебе, заполнив собой все твои органы, каждую артерию, каждую вену.
Серый переминался с ноги на ногу, боясь утонуть в «киселе». Посмотреть назад на двери он боялся, будто чувствовал, что их уже нет. Дороги назад нет. Влада тоже больше нет. Надо идти вперед.
Чисто интуитивно Серый выбрал направление, в котором двигаться дальше. Идти было трудно, ноги вязли в незнакомой почве, как в песке. Серый не знал, зачем он здесь, куда он идет, что ищет, но ясно было одно: нельзя стоять на месте.
…Серый не знал, сколько прошло времени, да и вообще было непонятно, уместно ли здесь такое понятие, как время. Ноги от усталости уже подкашивались, но он боялся остановиться. В конце концов, он споткнулся и упал. Как ни странно, на этот раз тело не погрузилось в ненадежную массу, под собой он ощутил вполне устойчивый кусок земли. Серый с облегчением и наслаждением расслабился, он даже не переменил положения: так и остался лежать, окутываемый, как одеялом нерассеювающимся облаком.
«Вот сейчас немного отдохну, и куда потом?» - подумал он, засыпая. Все-таки было не по себе лежать вот так тут, в тишине.
Серый проснулся от непонятного и неприятного ощущения, что что-то обвивает его щиколотку. Вернее, в тот момент он еще не проснулся, он думал, что это все ему снится, а он дома, в своей постели и это проснувшийся Влад, как всегда пытается разбудить каким-то новым изощренным способом.
-Прекрати, Влад, мне неприятно, я же ска… - Серый распахнул глаза и резко сел, сердце нехорошо и бешено колотилось. Он сам еще не понял, от чего он подскочил, то ли от этого ощущения, то ли от собственного голоса, как-то ватно прозвучавшего в этой тишине, не знавшей звука, то ли от мысли что Влада тут нет и вообще нет… Серый дотянулся рукой до щиколотки – из-за тумана он не мог ее видеть – и в ужасе замер. Его рука ничего не нашла. Ничего. Но он же ее чувствовал, он знал, что не может такого быть. В памяти вспыхнуло школьное воспоминание. Он читал в книгах по анатомии, что человек, лишившийся конечности еще некоторое время ощущает несуществующие мышцы, шевелит несуществующими пальцами. В пример приводился жуткий опыт с собакой: ей отрубали голову, а она вставала и делала несколько шагов, исполняя приказ хозяина, сделанный за несколько секунд до смерти, и только потом падала мертвая. Тогда его стошнило сразу же, прямо на книгу. Вот и теперь в горле он почувствовал знакомое неприятное ощущение. Дрожащей рукой он дотянулся до второй ноги – ее тоже не было. Серый почувствовал на своих щеках слезы. Такие обжегающе горячие и почему-то липкие и густые, как и все, что его окружало.
-Нет…нет…это… - сказал незнакомый его собственный голос. Во рту Серый ощутил свои слезы: они были горько-соленые с непонятным привкусом. Серый лихорадочно хватал туман ртом, жевал его, давился слезами, противный ком в горле продолжал его душить. В голове звенело и мысли проносились с бешеной скоростью, кололо под ребрами, но он не мог пошевельнутся. С ним творилось что-то странное.
В памяти пронеслось воспоминание, далекое, как старый черно-белый фильм, увиденный когда-то очень давно. Он и Влад, крики, свет, шуршащие свертки – Серый напряг память: цветы – много людей, камер, шум… Ночная улица, дождь, темным ходом их выводят и сажают в машину. Они мчатся по улицам города, мелькают неоновые рекламы… Влад держит его за руку: они счастливы. Водитель оборачивается: «Ну, что ребят? Как концерт?» А дальше… вспышка, яркая, как от тысячи фотокамер, перекошенное лицо шофера, резкое движение рук, судорожно вцепившихся в руль, визг тормозов, влажная ладонь Влада, сжавшая его так сильно, что он почувствовал как ногти впиваются в кожу…
Серый боялся обнаружить, что его тоже нет.

___
эпиграф Linkin' Park, By Myself

напишите mellow