| на главную | | <<< назад <<< | | юридическая фигня| | гостевуха | | форум | | mail | Во-первых, хочу сказать спасибо La Pin`e, которая тоже приложила руку к этому творению: аська, смс-ки, философские беседы, черный юмор и тяжелый загруз – весь наш бред сложился воедино и появилось сие произведение. Ната, ты не отвертишься. Во-вторых, я прошу прощения у мальчишек из Смэш за этот фик, как, впрочем, и за все предыдущие... Delirium Смотрю на ползущую по стене муху. Быстро перебирает лапками, ощупывает хоботком шершавую поверхность, пробуя известь на вкус. Маленькие крылышки чуть подергиваются, тонкие, прозрачные, переливаются разными цветами и блестят на солнце. Купается в теплом луче, нежится, грея свое невесомое тельце. Немного склоняю набок голову и придвигаюсь ближе. Солнечный луч касается лица, жмурюсь и прикрываю один глаз. Беспечное насекомое. Никаких забот и хлопот, никаких проблем, все просто и легко, понятно и предсказуемо. Найти еду, продолжить род, нагадить на потолок, перенести заразу с одного места на другое – вот жизненный цикл этой твари. Ни мозгов, ни памяти, ни чувств. В какой-то степени я даже завидую ей. Вот сейчас сорвется и улетит, потому, что у нее есть то, чего нет у меня – свобода, от себя и ото всех. Собственно, почему нету? У меня есть свобода мысли. В мою голову пока никто не пробрался, хотя страстно жаждут запустить свои грязные пальцы в мои мозги, вставить металлический стержень и пропустить электрический разряд. Но я не муха, которую можно с легкостью прихлопнуть. Кстати, на счет мухи. Маленькая, суетливая, смотрит куда-то своими черными глазами, мечется в разные стороны, если б умела говорить, наверняка стрекотала бы, как заведенная, а так противно жужжит. Раздражает это. С размаху бью по стене, а потом провожу ладонью вниз, размазывая то, что осталось. Красно-черное мокрое пятно и ошметок крыла. Вот и вся свобода… …Меня всегда удивляли твои глаза. Глубокие, бархатные, цвета турецкого кофе с маленькими лучистыми искорками. Когда ты щурился, в них вспыхивали огоньки, а если при этом ты усмехался, то становился похож на чертенка. Шкодное, ехидное существо с ослепительной, немного порочной улыбкой, дьяволенок во плоти. Хотя почему я говорю в уменьшительной форме? Ты истинный дьявол, змей-искуситель, обладаешь огромной силой и, как подобает Люциферу, сила твоя черная, разрушающая души, разрывающая сердца, гипнотизирующая мозг, дурманящая сознание. Ты, как свеча для бабочки – притягиваешь своим светом, обманчивым теплом и безжалостно сжигаешь. Ты, как удав для кролика – завораживаешь взглядом и парализуешь, чтобы проглотить. Ты – вампир для жертвы – одуряешь разум, сводишь с ума, вызывая желание отдаться тебе, а потом выпиваешь жизнь и выбрасываешь бесчувственное тело, как пустую пачку от сигарет. Но кто еще знает об этом кроме меня? Кто еще попал под твою власть? Все эти дурочки, рвущее на себе одежду от одного твоего вида? Они хотят тебя, но вряд ли понимают почему. Я понимаю. По той же причине, по которой хочу тебя я. Но им нужно только твое тело, а мне нужна еще и твоя душа. Видимо, я тоже дьявол. Я не знаю, почему это произошло со мной, не знаю зачем, но я знаю, что у всего есть смысл и если в нашей жизни что-то случается, значит это кому-то надо. Другой вопрос - кому? Если думать об этом – можно сдвинуться. Я не думаю. Ты был в моей жизни всегда. Сколько себя помню – ты всегда рядом, с самого детства. Я привык к тебе, как привыкают к хорошему: вкусной пище или дорогой одежде. Нет, не то, дурацкое сравнение, все равно, что сказать, что душа – это вещь. А она не вещь, я это точно знаю. Я не просто привык, я уже не мог без тебя, как рыба не может без воды, а наркоман без дозы. Не представляю, с чем можно было бы сравнить мое существование без тебя… с бесчувственным телом, из которого вырвали сердце. Ты мое вечное безумие, не оставляешь меня ни на секунду. Ты так крепко въелся в мой мозг, что я не смогу вырвать тебя оттуда даже при всем своем желании, которого, кстати, нет. Ты в моей реальности и в моих снах. Ладно, все это лирика. Все намного проще и примитивнее в действительности – я элементарно хочу тебя, надо смотреть правде в глаза, а не прикрываться возвышенным дерьмом. Хотя, пожалуй, это слишком грубо. Если я скажу, что люблю тебя, это будет слишком смешно? Да к черту, какая разница, ты все равно не услышишь и не узнаешь. Я знаю, что у тебя были мужчины. Ты никогда не рассказывал об этом, но я ведь не дурак, я все замечаю: взгляды, бросаемые на тебя, плотоядные улыбки, вкрадчивый шепот на ухо, вольные жесты и смелые прикосновения. Ты уходил с очередным «другом», а когда возвращался, на лице светилось удовлетворение и удовольствие. Тебе нравилось то, что они делали с тобой, а я каждый раз испытывал новую гамму чувств, от отвращения до любопытства. Странно, каково это, спать с парнями, что ты находишь в этом? Однажды я увидел тебя... На одной из вечеринок совершенно случайно забрел в комнату, где был ты и какой-то тип. Вы были слишком увлечены друг другом и не заметили меня, а я, спрятавшись за дверью, смотрел на вас, вернее смотрел на тебя во все глаза, не отрываясь, боясь вздохнуть или моргнуть. Смотрел, как завороженный. Ты был так красив, блаженное страдание на лице, прикрытые глаза, разомкнутые губы, смуглое влажное тело, судорожно вцепившиеся в спинку дивана пальцы, напряженные мышцы, стоны, рвущиеся с уст. Тебе было больно, но вместе с этим тебе было хорошо, и я впервые испытал странное желание быть на месте парня, делающего это с тобой. Ночью я долго не мог уснуть, а потом ты приснился мне… Во сне я испытал оргазм. Я, всегда считавший себя нормальным парнем, кончил, потому что мне приснилось, будто я занимаюсь любовью с собственным братом. Но это было только начало. Любой твой взгляд, недовольный, радостный, задумчивый в моем воображении становился затуманенным и полным сладкой боли. Твои губы, улыбающиеся или несущие словесный поток, изгибались, и я почти слышал стон... Тело, на которое ты только что натянул футболку, я видел обнаженным, блестящим от проступивших капелек пота… Мои ладони становились влажными и холодными, когда ты оказывался слишком близко, коленки начинали дрожать, а в горле пересыхало, в общем, я реагировал, как полный придурок. Я стал думать о тебе слишком много и слишком часто, ты сам, наверное, столько о себе не думал. Ты стал моей навязчивой идеей, моим наваждением. Я даже не боролся с собой, а зачем? В борьбе с искушением мы все равно терпим поражение. Неужели ты ничего не замечал? Я ведь пялился на тебя безбожно, когда ты переодевался в гримерке после концерта, я таращился на тебя на телепередачах, а ты по привычке думал, что я ищу у тебя поддержки, как раньше. У нас существовала своя система взглядов, когда кому-то нужна была помощь на интервью, когда мы откровенно глумились над журналистами или просто дурачились, но тут я нарушал все правила, я смотрел на тебя просто потому, что мне хотелось, а тебе казалось, что в этом какой-то другой смысл. Хотя со стороны это выглядело забавно. Не забавно только было внутри. Хотелось сломать собственную грудную клетку, выдрать сердце и выбросить к чертям собачьим. Интересно, на сердце бывают синяки? Когда оно колотится так, что кажется, будто бьется о ребра, как псих бьется головой о стену. Как будто кто-то чужой сидит внутри и хочет вырваться наружу и преграды ему нипочем. От этого шумит в голове и темнеет перед глазами. От этого я не могу спать и есть, а вследствие чего не смотрю на себя в зеркало, потому, что в отражении не я, а нечто… Ты пришел глубокой ночью. Ты был пьян и зол. Ругался так, что дрожал воздух в комнате. Я особо не вслушивался, что-то про очередного дружка, который «прокатил» тебя. С чего ты вдруг разоткровенничался про свои гомо-пристрастия? Так сильно напился или тебя это так сильно зацепило? Неожиданно это взбесило меня. Мало того, что я постоянно выслушивал про твоих девок, так теперь еще и это. - Лазарев, ты про своих педиков приперся рассказывать? Знаешь, меня это мало интересует, да и время неподходящее. А если б я был не один? – мне хотелось хоть как-то задеть тебя. - По х*й… – ответил ты и я понял, что сейчас это твое отношение ко всему. Ко мне в том числе. - Знаешь, мне тоже по х*й с кем ты е****ся, поэтому если ты все сказал, то п**дуй отсюда. В твоих глазах вдруг вспыхнула ярость, губы гневно искривились. Не ожидал, что я пошлю тебя? Я сам не ожидал. Как не ожидал того, что ты сделал в следующую секунду. Схватил за шиворот, и на мгновение мне показалось, что ты ударишь, вместо этого швырнул меня к стене. Я не думал, что у нетрезвого человека столько силы, не удержавшись, рухнул на пол. Ты набросился на меня, навалился сверху. - По х*й, говоришь, - прошипел ты, - сейчас посмотрим… Еще крепче прижал к полу, сдирая белье, а потом резко вошел в мое тело. Сказать, что было больно – значит, ничего не сказать. Жгучая, острая, разрывающая боль. Я даже не смог вскрикнуть, потому, что задохнулся от оглушающей волны. О, боже, неужели тебе ЭТО нравится… Чудовищно… Попытка освободиться была тщетной – ты держал меня, как стальные зубы капкана держат угодившего в него зверя. Толчок… и я не выдерживаю, из горла рвется какой-то хрип, руки судорожно пытаются уцепиться за что-то, скользят по паркету… Вместе с новой волной боли в голову ударяет мысль, тупая, примитивная, но, кажется, совершенно уместная – расслабься и получай удовольствие. Насколько это возможно. Что я и делаю. Перестаю дергаться, совершенно обмякнув под тобой, расслабляю мышцы и, стиснув зубы, чтобы не кричать, позволяю тебе беспрепятственно вторгаться в меня. Рваное, горячее дыхание прожигает мой затылок, зубы впиваются в плечо, сжимают кожу, но я не чувствую этой боли. Твое тело внутри… твой стон прямо в ухо… твое сердце чувствую спиной… Дрожишь… Двигаешься все быстрее и настойчивее… Комната плывет перед глазами… В голове что-то заклинивает… Сотни голосов в мозгу… Что это? Все будто провалилось куда-то… Даже боли больше нет… Сумасшедший ритм… хриплый выдох… стон… твой или мой? Хватаю ртом воздух… легкие лопнут вместе с сердцем. Пронзаешь меня насквозь, одновременно размазывая по полу. Еще один рывок… Дергаешься и затихаешь… Широко раскрытыми, но ничего не видящими глазами уставляюсь в пустоту. Два ручейка катятся по щекам, глотаю соленые капли, все еще боясь вдохнуть полной грудью, словно в воздухе растворили кислоту. Твое обессиленное тело согревает спину, губы как-то виновато ласкают мою шею, а я чувствую, как горячо и влажно пульсирует плоть, а живот липко приклеился к полу… Утром тебя мучила головная боль и чудовищное чувство вины. Когда я зашел на кухню, ты курил, уставившись в стол, рядом стояла чашка чая и полная пепельница окурков. Я сел напротив и тоже закурил. Ты избегал смотреть мне в глаза, сигарета дрожала в нервных пальцах. Таблетка аспирина. Глоток из чашки. Затяжка. Тонкая струйка дыма. Посмотри на меня, Серый. Просто посмотри, хочу видеть твои глаза. Что ты ощущаешь сейчас? Искусанные губы, вздрагивающие ресницы, пульсирующая на виске венка. Если бы ты знал, как мне хотелось прижаться губами к этой обезумевшей голубой жилке. - Прости меня… – хрипло приговорил ты и, наконец, взглянул на меня. Такого болезненного отчаяния я не видел в твоих глазах никогда до этого и никогда после. Я почти физически почувствовал как тебе плохо. Раскаяние, горечь, безвыходность и сожаление. Влажно блестящие зрачки. Ты сейчас заплачешь. - Я знаю, что противен тебе… Я уйду… Навсегда… и ты никогда больше не увидишь меня… Ты почти до фильтра скурил сигарету, но, кажется, не заметив этого, снова затянулся. Едкий дым попал в глаза, ты зажмурился, а из-под прикрытых ресницах блеснула слеза. Я должен был что-то сделать. Немедленно. Я должен сказать то, что избавит от мучений либо тебя, либо меня. На выбор. Я выбрал тебя. - Помнишь, мы говорили, что в жизни надо все попробовать? Давай будем расценивать это как эксперимент. Просто эксперимент, о котором лучше не вспоминать. Что было – то было. А вообще фигня все это. Забудь. И, Серый… ты мне не противен. Я даже нашел в себе силы улыбнуться, а ты с видимым облегчением вздохнул. …С тобой что-то произошло. Ты отдалился. Не то чтобы избегал меня, просто стал очень сдержанным. Мы почти не разговаривали, исключительно по работе и на интервью, только теперь мы не смотрели друг на друга. Ты думал, что я боюсь тебя, но, по-моему, ты сам меня боялся, моей реакции, того, что я испугаюсь находиться с тобой наедине или взорвусь, мы даже ссориться перестали, вернее ссоры были, но едва разговор переходил на повышенные тона, как ты сдавался, отступал, виновато моргал и соглашался со всем, что я говорил. Я бы мог использовать твое чувство вины против тебя, но мне не хотелось. Мне хотелось, чтоб ты был со мной, чтобы наши отношения стали хотя бы такими, как раньше. Я спрашивал себя, что было, если б я тогда сказал о своих чувствах и желаниях? Ты бы отвернулся от меня? Или?.. Это «или» не давало покоя, но теперь узнать об этом не было никакой возможности. Все свободное время ты пропадал где-то. Я догадывался где. В объятиях нового «друга» пытался забыть о том, что сделал. А если б я сказал, что мне понравилось, что хочу еще? Как бы ты прореагировал? Сказал бы, что я извращенец и мне надо лечиться… Да, наверное, это извращение – хотеть собственного брата. Но еще большее извращение – засыпая обнимать подушку, представляя, что это ты; вскакивать среди ночи оттого, что видел во сне, как ты целовал меня; стонать от болезненного перевозбуждения и самому успокаивать ноющее тело, горячими пальцами касаться себя, ласкать, представляя, что это ты. Правильно ли я сделал, выбрав твое спокойствие вместо своего? Может, нужно было быть эгоистом? Но, ловя иной раз твой взгляд, который ты тут же спешил отвести, я убеждался в верности принятого решения. …Ты сказал, что у тебя есть сюрприз. Не представляешь, как заколотилось мое сердце. Ты сообщил это так радостно и воодушевленно, что я черт знает что себе вообразил. В последнее время ты изменился, снова стал улыбаться мне, говорить со мной, не потому, что надо, а просто так. Шутки, тупые анекдоты, одна на двоих сигарета как раньше… Я чувствовал себя счастливым придурком и гадал, что повлияло на тебя, боясь радоваться, боясь поверить, боясь обмануться. Я залетел в клуб, как ракета. Вытягивая шею и оглядываясь, искал тебя взглядом. - Влад! – окликнул ты и помахал рукой. – Иди сюда! Ты сидел возле барной стойки и улыбался. - Привет! Что за сюрприз? – сходу начал я. А сколько можно ждать, в конце концов? Поймал взгляд девицы, сидевшей рядом с тобой. Заинтересованный, любопытный, выжидающий. Чего уставилась? Автограф дать? Потом она вдруг улыбнулась мне, посмотрела на тебя и улыбнулась еще ослепительнее. - Влад, познакомься – это Яна, - сказал ты и взял ее за руку. – Ты спрашивал, чего я такой довольный хожу в последнее время, вот я и решил познакомить тебя со своей девушкой. Яна, это мой брат Влад… Она сказала что-то про то, что ты все уши прожужжал, какой я у тебя замечательный, ты рассмеялся и что-то ответил, но я уже не слышал. В голове зашумело, а перед глазами пошли круги. Это твой сюрприз?! Ты пригласил меня затем, чтоб познакомить со «своей девушкой»? Неожиданно я почувствовал себя законченным идиотом. Я, так долго ждавший и надеявшийся, что ты позовешь меня, только что получил увесистого пинка под зад. У тебя девушка… Теперь понятно, где ты пропадал вечерами. Неужели это она тебя изменила? Это ее мне благодарить за твое хорошее отношение ко мне? Вдруг задергался глаз, я моргнул, но это не помогло. Внутри все задрожало, а в голове снова заговорили чужие голоса. Захотелось кричать, заорать на весь клуб, устроить истерику, упасть на пол и биться в припадке, сделать все, что угодно, только бы не чувствовать этой давящей боли в висках и груди… Смутно помню, что было дальше, кажется, я ушел, а может, нет… Какой-то провал в памяти. К черту, я и не хочу это помнить… - Влад, возьми трубку, – настойчиво твердил твой голос из автоответчика. – Я знаю, что ты дома. Сидя в темноте на полу, я смотрел на красный огонек и слушал тебя. Звонишь уже в который раз, я давно сбился со счета. Ты, правда, чем-то обеспокоен или это третий бокал коньяка дает о себе знать? - …нам нужно поговорить, серьезно… Да не о чем нам говорить. Я давно все понял. Яна… Прошло больше месяца, а ты все еще встречался с ней. Таскал ее с собой по всем вечеринкам, она бывала в студии на записи, ты даже журналистам говорил, что у тебя есть девушка, хотя раньше изворачивался, как угорь на сковороде. Своим поведением ты давал понять, что тебе плевать на все: на фанаток, которые скрипели зубами от злости, на шоу-бизнес, по законам которого кумир должен принадлежать всем и никому, на сплетни, ходившие вокруг твоей ориентации. Ты посылал все это откровенно и далеко. Ради кого? Что в ней такого? По-моему, ничего особенного. Да, она симпатичная кареглазая брюнетка с солнечной улыбкой, но не более того. У нее неплохое чувство юмора. Она, так же как и ты, могла часами трепаться о всякой ерунде, неся при этом совершеннейшую чушь. Она такая же шумная, эгоистичная и самовлюбленная. Но если в тебе мне эти качества нравились, то в ней они раздражали. Даже больше – бесили. Бесила ее манера постоянно перебивать, чтобы вставить комментарий, бесили попытки всегда оставить последнее слово за собой. Со мной у нее это плохо получалось, а вот ты ей это позволял и, кажется, тебе это нравилось и даже умиляло. Ты говорил, что она слишком похожа на тебя и это тебе нравится больше всего. Родственная душа, твое отражение, поэтому ты тянулся к ней… бла-бла-бла… Черта с два. Я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь. И я понял, в чем истинный смысл этого шоу. Ты пытался доказать миру, себе и мне, что ты нормальный. Что ты здоровый психически парень, а не извращенец, изнасиловавший младшего брата и получивший от этого удовольствие. Поэтому ты выбрал девушку, а не парня. Поэтому она постоянно была рядом. Поэтому я готов был лезть на стену. Я не мог долго выносить ее, от безостановочной болтовни у меня начинала болеть голова. Именно от ее голоса, от ее смеха в мозгу начинало стучать, хотелось закрыть уши руками, зажмуриться, а, открыв глаза не увидеть ее больше. Пусть она исчезнет. Навсегда. - Влад, черт тебя подери… ты… – твой голос в автоответчике оборвался. Надоело разговаривать с пустотой? Вот и мне надоело. Надоело выбрасывать сердце в помойку всякий раз, когда вижу вас вместе, надоело сдерживаться, чтоб не нагрубить ей, надоело ждать и заливаться алкоголем, надоели сны, голоса и мысли… Почему ты готов принадлежать кому угодно, только не мне? Почему отдаешь себя им, ей? Чем они лучше? Что знают о тебе? Всех интересует внешняя оболочка, красивый фасад, а на то, что внутри им наплевать. И ей напевать. Она вцепилась в тебя, как клещ в тело собаки, запустила свои зубы так глубоко, что выдрать ее можно лишь с кусочком плоти. Она пролезла не только в твою жизнь, но и в мою, как вирусная инфекция поселилась в организме, как раковая опухоль с каждым днем разрастается все сильнее, забирая силы и энергию. Я ненавижу ее. Впервые возникнув в мозгу, эта мысль принесла облегчение. Но я не знал, что это чувство может быть таким сильным, оно пожирает тебя с потрохами, поглощает полностью, ты подчиняешься ему, как кобра дудке факира, следуешь за ним, живешь им. Оно убивает, но ты не замечаешь. А потом я понял, что это конец пути. Тупик. Кругом стены. И только в тишине гулким эхом отдаются чужие голоса… Шепот… мерные удары сердца… стон… смех… крик… Все смешалось в единую какофонию. Хаос. Режет мозг. Расчленяет сознание. Больно. Больно везде, внутри и снаружи. Больно думать, больно дышать, больно говорить. Одна сплошная боль. Яркая, резкая, ослепляющая. Остановите это. Хватит. Я больше не могу… … Каменная лестница в темном подъезде. Поворот ключа в замке. Липкий полумрак. Ровно десять шагов по коридору. Стеклянная дверь. Два обнаженных тела. Изумление на лицах. Возмущение в голосах. Испуг в глазах. Металлический блеск лезвия в свете ночника. Рывок. Удар. Теплый фонтан в лицо. Крик ужаса и боли. Еще удар. Жуткий булькающий звук и хрип. А потом темнота и пустота… …Потираю ушибленную руку, брезгливо вытирая следы чужой смерти о штаны. С детства терпеть не могу мух, омерзительные насекомые. В моей белой, стерильно чистой комнате им не место. Мне нравится моя комната, небольшая, но светлая и солнечная, и ничего лишнего. Хороший вид из окна – какой-то сад или парк, только решетки немного портят все. …Они сказали, что я сошел с ума. Я слышал свой диагноз – шизофрения. Чушь собачья. Я не псих. Психи ведут себя неадекватно, а я вполне осознаю происходящее. Говорят, я убил кого-то. Я не помню. Но я помню лицо врача после сеанса гипноза – белое, как стена, округлившиеся глаза, помню, как он судорожно сглотнул и вытер проступивший на лбу пот. А его взгляд… Хотел бы я знать, что такого я рассказал ему. Той ночью меня впервые привязали к кровати. Я не сопротивлялся, позволяя затянуть ремни на своих щиколотках и запястьях. Зачем вырываться, ведь я не сумасшедший. Они сами скоро поймут это. Единственное, я не могу спать по ночам. Просто не могу, мозг не отключается, и тогда шприц санитара входит в вену и наступает забытье… Я часто думаю о тебе. Почему ты не приходишь ко мне? Сердишься за что-то? Ведь я-то не злюсь на тебя, Серый, и ты не должен. Я тебя простил, и ты должен простить. Я жду тебя каждый день, часами смотрю на дорожку, ведущую к дому, наблюдаю за окошком в двери, всматриваюсь в лица, вслушиваюсь в голоса. Тебя все нет. А мне многое нужно сказать тебе. Знаешь, наверное, я все-таки решусь признаться в своих чувствах, уверен, ты поймешь. Я дурак, что не сделал этого раньше, возможно сейчас все было бы по-другому… напишите StAsEy <<< назад <<< © smLash 2004/05/14 original design by (n/a)