|
|
| |
| |
| |
|
|
Flashback
Ненавидеть – оказывается, очень тяжелое состояние. Особенно, если ненавидеть всеми фибрами души. Отнимает кучу времени и сил. Хорошо, что оно не является постоянным, а проявляется наплывами. Как обострения при хронической болезни. Сегодня оно опять наступило. Я это понял, когда на полпути в клуб вдруг развернул машину на полупустой дороге, и поехал обратно домой. Не смогу веселиться, когда внутри все клокочет. Нет, нет, нет, я себя не жалею. Мне вообще на все наплевать, но я считаю, что лучше оградить других от себя в таком состоянии, когда мне в каждом мало-мальски стройном брюнете, проявляющимся в неоновых лучах, видится он, и кулаки сжимаются от бессильной злобы и желания разбить в кровь его смазливую мордочку с острым лисьим носом.
Друзьям сказал, что у меня поменялись планы. Ну да, поменялись. В мои планы на вечер не входило ненавидеть его. Но оно само получилось. Почему? Пока ехал домой, копался в памяти. Откопал: оказывается, сегодня утром, в супермаркете, где я покупал диетические йогурты на завтрак, ко мне подошла девчонка и спросила, когда же я с ним помирюсь. Я ответил дежурной фразой, что я с ним и не ссорился, и вроде забыл про этот разговор. Ан нет.
У него есть какое-то странное свойство, если о нем вспомнишь один раз, то долго не сможешь отделаться. И в этом, наверно, причина того, что у него столько фанаток. Но они его любят. А я ненавижу. А что еще делать? После того, как он обошелся со мной, я не могу испытывать к нему других чувств. Я вычеркнул его из своей жизни. Навсегда.
Я вошел в свою квартиру, которая показалась мне очень пустой и неприветливой. Так всегда, когда я внезапно меняю планы и возвращаюсь в нее. Словно она недовольна тем, что я вернулся и не дал ей побыть одной. Ну, ничего. Придется потерпеть. Не ехать же мне в таком состоянии в клуб. А если бы я там встретил снова его? Я до боли стиснул зубы, вспомнив нашу предыдущую встречу. Он со скучающим видом стоял где-то в стороне, не на виду, в неброской темной одежде, разговаривал со своей спутницей, тянул через соломинку безалкогольный коктейль, всем своим видом показывал такое пренебрежение к происходящему, что я не мог не подойти, но он пренебрег и мной. А я был уже настолько пьян, что как идиот стал искать повода с ним заговорить. Но, слава богу, когда я этот повод нашел, он уже ушел из клуба. Вместе со своей спутницей. Кто, интересно, она ему? Очередная «ширмочка»? Ведь не может же быть, чтобы он переключился на девочек!..
А хоть бы и переключился. Мне-то что?! Натуралом ему все равно уже не быть. Только его мать, да одиннадцатилетние фанатки до сих пор пребывают в уверенности, что он «по девочкам», все прочие уже давно избавились от этой иллюзии. Хотя он сам ее зачем-то продолжает поддерживать. Лицемер. Ненавижу.
Я достал из холодильника бутылку пива, открыл – чтобы чем-то занять руки. Голова и так была занята. Я думал, что он всегда был лицемером, и правильно получилось, что в итоге наши дороги разошлись. А то и я бы стал таким же, как он. Спасибо отцу, что открыл мне на него глаза. Я ж с детства привык верить всему, что говорит мне этот «старший брат». Так бы и верил до старости. Как дурак. А теперь все. Кончено. Хотя я долго не хотел верить отцу, не хотел слушать его доказательства, но против правды не попрешь. Я не мог не признать в итоге, что мой бывший брат (выражение-то какое!) подлец. Все его слова и действия, чему я верил, в итоге предстало совсем в другом свете и – наконец – стало выглядеть правдоподобно. А ведь я его еще защищал сначала, не хотел верить в его предательство, чуть с отцом не разругался. Хорош бы я был, когда бы он после всего отшвырнул бы меня за ненадобностью. Не нужен мне такой брат.
А раз не нужен, так х*ли ж я о нем столько думаю? Наверно, зря в клуб не поехал… Хотя нет. Там бы я его видел в каждом стриптизере. А чего, интересно, он в стриптиз не пошел? С его фигурой и танцевальными навыками туда прямая дорога. Хотя, наверно, увижу еще. Куда он денется? Увижу и закажу его на какую-нибудь свою вечеринку, пусть поизгаляется у шеста, а я в это время девочек буду трахать… хотя на него это не подействует – он же не по девочкам. Да и какая разница! Не буду его никуда приглашать. Нельзя быть таким низким. Хочет стриптиз танцевать, пусть танцует. Мне-то что?!!!
Надо все-таки отвлечься… Я включил телевизор. Прощелкав два канала с рекламой, на третьем увидел его клип. Ну надо же! Его и так нечасто крутят, а мне прям как по заказу! На хер мне такие заказы? Созерцать его широко раскрывающийся под фонограмму рот во весь экран! И эти мягкие губы! Как девчонка, честное слово! Он бы еще поярче накрасился! “I’m stronger”, блин. Forever strong. Ха! Плагиатчик. Чего и кому ты пытаешься доказать?
Я выключил телик, но в тишине долго пробыть не смог. Подошел к полке и, не глядя, взял видеокассету из середины. Поставил, включил, и только потом увидел, что я вытянул. Судьба-злодейка подсунула мне рабочую запись нашего концерта годичной давности. Я уже почти нажал на «eject», но почему-то остановился, сел на пол и стал смотреть. По сцене прыгал он в окружении балета. На ходу импровизировал какой-то зажигательный танец, что я невольно залюбовался его пластикой и грацией. Как ему только это удавалось? А потом обнаружил на записи и себя – на втором плане колбасящегося рядом с Вадимом. А Сережка тем временем на авансцене терся попой о Настю. И как же ей не противно было? Терпеть, как тебя лапает гей, и при этом еще так широко улыбаться! Бедная. А я-то куда смотрю? Сдались мне эти музыканты… Вот правильно, подошел к Насте, отодвинул от нее Сережу, начал сам… Эй, стой, куда камера поехала?! Опять за Серегой? Неужели так важно показывать, как он крутит задницей и задирает футболку?! Идет развратной походкой. А я уже опять у музыкантов, на этот раз рядом с Ромой… Что ж меня так тянуло к ним? А он мне кивает и, небось, улыбается. Так, как он один умеет улыбаться. Правильно я угадал – на моей роже тоже улыбка появляется, я всегда так отвечал ему. Совершенно не помню тот день. У меня, наверно, было плохое настроение (а что? я человек, имею право…). И мне, наверно, совсем не хотелось выступать (ну, это вообще не редкость). И наверняка, я перед выходом на сцену принял «семь капель» (что вообще обычное дело). А Лазарев, почуяв запах – у его острого носа потрясающе острое обоняние – долго на меня ругался, а я клялся, что это в последний раз. А он только вздыхал и на сцене выкладывался за двоих, а я его потом благодарил за это в гримерке… по-своему…
Черт! что-то я расчувствовался из-за воспоминаний об этом педике! Подумаешь, он тянул концерт на себе! Мне теперь тоже так приходится. А, между прочим, это нелегко. А если честно, это очень тяжело – по два часа прыгать на сцене, петь, говорить, улыбаться и ни разу (!!) не послать на х*й ни одну фанатку, которая умудрилась зафигачить тебе плюшевым зайцем между ног, и которая, вцепившись в рукав, чуть не стащила тебя со сцены! И меня, в отличие от него, никто потом в гримерке не утешает! Потому что некому. Слава богу, теперь в группе наладились *нормальные* рабочие отношения, и мы все, прежде всего коллеги… и поэтому приходится расслабляться своими средствами. Ему-то, конечно, было хорошо. Уходил со сцены, снимал улыбку, матерился на всех сквозь зубы, на меня – отдельно, в полный голос, когда мы оставались наедине в гримерке. Как он орал! Что самое странное, его голос даже не портили визгливые нотки, и глаза, которые то широко распахивались, то грозно сужались, придавали лицу необычное выражение, странно-красивое. А я, налюбовавшись, закрывал его рот своим. Он не возражал никогда, он всегда отвечал мне, то словно нехотя, то со страстью. Только один раз он уперся руками мне в плечи, почти у основания шеи, и сказал, что когда-нибудь этого будет слишком мало. Я тогда подумал, что со мной-то мало не будет, я всегда сумею придумать что-нибудь этакое… Не зря же меня все девки так любят! Неужели я не сумею удовлетворить какого-то педика? А педик взял и ушел!!!
Да, довольно скоро после этого разговора выяснилось, что он подонок, и с ним нельзя иметь больше дела. А я для него чего-то выдумывать собирался. Идиот! Вдвойне идиот, что сейчас вспоминаю все это. Мне бы еще заплакать в самый раз! И после этого можно выносить меня в белых тапочках – Влад Топалов плачет по сраному педику! Я ненавижу педиков!!! За то, что они не люди! Даже не так: они – нелюди! Они маскируются под обычных людей, а сами ведут себя, как… как девчонки! Чуть что – идут на попятный и ищут, за кого бы спрятаться! И красятся как девчонки, и поэтому от них всегда омерзительно… вкусно пахнет! И целуются как девчонки… только еще лучше…
Я все-таки нажал на «eject», прямо посреди песни, которую он пел с таким одухотворенным лицом. Фальшивый актеришка, ничему ты больше не научился в своем гребанном ВУЗе, кроме как дурить голову девкам и… и мне! Схватив кассету, я и грохнул ее об коленку. Кусочки пластмассы разлетелись по комнате, два рулончика пленки вывалились на пол, я подхватил и стал рвать их. Ненавижу. Ненавижу! Ненавижу!!!
А потом я выпил снотворного и лег спать. Кажется, у меня завтра должно быть интервью… И наверняка зададут вопрос о тебе. Ну, берегись, несчастный педик! Ты мне за все ответишь… и особенно за то, что сейчас стоишь у меня перед глазами с развратной улыбочкой на губах. Кто лучше всех умеет целоваться? Я знаю. Я помню. И я не забуду никогда.
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|