|
|
| |
| |
| |
|
|
Подарок
Помешиваешь соломинкой лед в стакане. Воистину, день рождения – грустный праздник.
- У меня депрессия, - возвестил ты всех с утра с улыбкой «на все тридцать два зуба».
Отец с Алиной сразу же оставили тебя в покое, и только Оля всячески пыталась растормошить тебя, пока ей не объяснили, что это бесполезно. «Предродовая депрессия», - констатировала Алина, натягивая над камином огромную поздравительную надпись «С днем рождения, Владик!». Ты поморщился и еще сильнее затянулся. Дым постепенно проникает в каждую клетку организма, а в сочетании с мартини поднимает твое настроение до высшей отметки. Эти два дня – единственные, когда отец разрешает тебе дымить в своей квартире–музее и сквозь пальцы смотрит на твои эксперименты с выпивкой, и ты используешь предоставленную возможность оторваться на полную катушку. А сам он носится с охапкой разноцветных шариков по всем комнатам. «Псих», - мысленно ставишь на нем крест.
- Эй, Владька, - снисходительно изучаешь Алину. Она слегка запыхалась, на щеках горит яркий румянец. Красавица, а не младшая сестра. – Влад, слушай, а что ты хочешь в подарок?
- Серегу, - хохочешь ты, стирая выступившие слезы. Почему–то сам вопрос, да и ответ, тебя веселят.
- Упился, - бросает она, брезгливо отодвигаясь.
Взвиваешься с мягкого дивана и, схватив ключи со стола, вихрем вылетаешь в подъезд. Ступеньки. Сто, сто десять, сто двадцать. Когда вы только въехали, ты пересчитал их все. «Глупое ребячество», - зло фыркаешь ты, а мысли все равно возвращаются к нему. Серега, Серега, Серега – шины касаются асфальта; Сережка, Сережка, Сережка – подмигивает желтым глазом светофор; люблю, люблю, люблю – гипнотизируют колонки; не твой, не твой, не твой – насмехаются красные листья, прилипая к стеклу. Его окна. Его окна всегда действуют на тебя умиротворяющее. Так легко, глядя на них, представить, что он дома, что–то готовит на кухне или смотрит телевизор и, может, думает о тебе. Иногда полезно потешить себя надеждой. Эдакий маленький укол эндорфинов, продлевающий твою жизнь еще на две недели. На улице зажигаются первые фонари, и ты уезжаешь, испуганно отводя от его окон взгляд. Только бы не увидеть их безжизненно темными.
Дома забиваешься в свою комнату, как испуганный зверек в свою нору, забиваешься вглубь, зарываешься в одеяло. Сон наваливается сразу, не давая мыслям не единой возможности. Какие – то яркие образы, они мечутся, ускользают, возвращаются, касаются легкими пальцами, еще немного, чуть поближе и ты поймаешь картинку, еще пара шагов…
- С днем рождения!
- Изверги! – подушка летит в неизвестном направлении. – Я сплю! Все свободны!
Намерение проспать до обеда перечеркнуто жирной линией. Звонки, поздравления – от них раскалывается голова, но день еще не закончен, он тянется, как горячий, расплавленный сыр. Вопреки своему настроению ждешь чуда, но его нет - он даже не позвонил. Чувствуешь себя пятилетним ребенком, у которого в песочнице отобрали игрушку, хочется зареветь в голос, навзрыд. Гнев захватывает все твое существо, идешь к отцу в кабинет, медленно достаешь из ящика стола пистолет. Он идеально ложится тебе в руку, лукаво подмигивает начищенным боком и зовет. Заходишь в зал, они веселятся, им нет никакого дела до тебя, их заботит только собственное удовольствие. Ты криво усмехаешься. Выстрел. А дальше все, как в замедленной съемке: побелка сыпется с потолка, люстра позвякивает стекляшками хрусталя, визг перекрывает басы центра, паника нарастает, разодетые в пух и прах гости в панике разбегаются, сталкиваются друг с другом, падают, рвут дорогие платья и костюмы, роняют блюда с закусками на пол, бегут по головам, рукам, телам. Как тараканы, когда включаешь свет. Тебя веселит такое сравнение. Довольно улыбаешься произведенному эффекту…
Открываешь глаза. «С днем рождения, Владик!» Мысленно чертыхаешься и незаметно выскальзываешь за дверь. А веселье в честь тебя продолжается. Ночной воздух отрезвляет тебя. Смотришь в джинсовое, темно-синее небо в легкой органзе облаков. Облачко пара вырывается изо рта. Шум, суматоха, яркие цветные блики в доме и звенящая, драгоценная тишина вне его. Тебе даже нравится этот резкий контраст. Безмолвие, молчание и, наконец, тишина. Похоже, тебе есть к чему стремиться сегодня. Мысль захватывает твое сознание полностью – домой, скорее, домой! В квартире все так буднично, здесь нет праздника, здесь все тихо и уютно, как у мамы. Наливаешь себе горячий чай и устраиваешься перед телевизором. Очередная интерпретация приключений трансильванской тезки - Дракулы. Любопытно, когда его уже убьют?
- Топалов, вот ты где! Неуловимый мститель, блин!
Нехотя продираешь глаза, пытаешься сосредоточиться на темной фигуре в дверном проеме.
- Сер? – удивленно смотришь на брата, по-хозяйски ходящего по комнате.
- Нет, Санта – Клаус, - он чем–то шуршит. – Я тебя обыскался. Кто бы подумал, что Москва такая огромная! – он с улыбкой наклоняется и отодвигает низкий столик. – Объехал все клубы, думаю, куда ты провалился, - следишь за ним взглядом, стараешься понять, зачем этот ураган ворвался к тебе. – А ты дома отсиживаешься. Это справедливо? – ты бездумно киваешь. – Вот я думаю, что несправедливо, - он, наконец – то, останавливается. – Ты чего расселся?
- А чего? – мельтешение его фигуры сбивает тебя с толку.
- Разве так принимают подарки?
- Ааа, так ты с подарком? – он не забыл и приехал тебя поздравить. Эта новость придает тебе сил, и ты вскакиваешь с дивана. – И где?
- Что где?
- Подарок мой где?
- Вот! – он, раскинув руки, с довольным видом вертится перед тобой.
- Что–то я его не вижу.
- Лучший твой подарочек – это я, - шутливо напевает он, внимательно ощупывая тебя взглядом.
- Ты? – тебе становится трудно дышать. – Ты? Но… но почему?
- А кто вчера пищал, что хочет меня?
- Кто? – голова напрочь отказывается работать.
- Блин, Топалов, убил бы да топора нет, - он роется в твоих дисках, совершенно не обращая на тебя внимания.
- На кухне есть вилки, ножи и прочие колющие предметы, между прочим, - вид Сережки, тыкающего в тебя вилкой, вызывает истерически нервный смех.
- Топс, да ты извращенец, - он игриво подмигивает тебе. Легкая музыка разливается по комнате, вытесняя напряженную тишину.
- Ты что задумал? – подозрения понемногу затягивают тебя в свои прочные сети.
- Садись, - он толкает тебя на диван. – Созерцай и наслаждайся.
- Что смотреть? - отодвигаешься от него, вжимаясь в подушки.
- Приватный, - он проводит ладонями от твоих коленок вверх, к бедрам. – Танец, - выдыхает он в твои пересохшие губы.
Сердце бешено бьется в груди, когда он начинает соблазнение. Легкие, мимолетные касания, подначивающий взгляд, плавное покачивание бедер, влажный блеск губ. Он садится у твоих ног, поднимая на тебя хитро поблескивающие глаза.
- А теперь ты не должен двигаться с места. Ты мне обещаешь? – и, дождавшись твоего кивка, он начинает. – Тебе нравится, что ты видишь?
- Сер, ты чего…? – замолкаешь под его недовольным взглядом. – Ну, нравится.
- Тебе нравятся мои губы? – он дотрагивается до них пальцем. – Такие мягкие, - медленно обводит их контур. – Такие доверчивые, такие послушные, - ведет пальцем по верней губе. – Тебе хочется поцеловать их, правда?
Встряхиваешь головой, стараясь избавиться от наваждения. Но, даже закрыв глаза, все равно видишь его дразнящие касания.
- Затем твои губы оказываются на моей шее, - он скользит пальцем вниз от уголка губ. – Я запрокидываю голову, отдаваясь твоим ласкам, - проводит кончиком пальца по открытой шее, оставляя мокрый след. – Тебе нравится…, - он медленно стягивает футболку. – Ты, знаешь все мои чувствительные места и подчиняешь меня себе, - спускается рукой на грудь. – И когда я замираю … ты прикасаешься губами к моей груди, - он языком проводит по плечу, не отрывая от тебя взгляд. – Моя кожа… такая гладкая… нежная…
Судорожно сглатываешь. Все это происходит не с тобой, это не ты, а на полу перед тобой – не Сережка. Это чей–то нелепый фильм с провальным сценарием, вот только главную роль твой агент выбил тебе.
- Ты целуешь меня, - уголки губ изгибаются в чувственной улыбке. – Каждый миллиметр моего тела…Кожа плавится под твоими губами, - игриво пробегает ладошкой по животу, пальцем обводит ямочку пупка. Медленно скользит ниже по заветной линии из тонких волосков. – Ты лишаешь меня сил сопротивляться, дразнишь меня, – он чуть выгибается, когда пальцы исчезают под поясом джинсов. – Я совершенно беспомощен, когда твои поцелуи обжигают меня, - он медленно двигает рукой, чуть вздрагивая. – Ты же часто представлял меня вот так? – чуть сгибает ногу в колене. - Ты хотел видеть меня такого? Хотел?
Поднимаешься. Тебя шатает, как при пятибалльном шторме. Сердце выбивает болезненную дробь, эхом отдающуюся в висках. Все тело ломит от желания, жаром обдает с ног до головы.
- Сидеть! – он испепеляет тебя взглядом.
- Сер, но я уже…
- Вижу, - его голос на удивление спокоен. – Сядь на место. Или я немедленно уйду.
Покорно садишься обратно на диван, скрещиваешь руки на груди и демонстративно отворачиваешься к окну.
- Обиженный, - опускается обратно на пол. – Эти губы, поджатые в обиде, такие пухлые, такие нежные губы… Мое тело хочет почувствовать их поцелуи, их прикосновения, - обводит пальцем плоский, затвердевающий на глазах сосок. – Хочет, чтобы они рисовали узоры, - сжимает его пальцами. – Терзали мое тело… Сводили с ума… Руки заставляли выгибаться и дрожать, - он стягивает джинсы вместе с бельем, ногой швыряет их к твоим ногам. Невольно переводишь на них взгляд. – Заставляли меня терять голову, лаская самые сокровенные уголки моего тела, - со стоном закидывает голову, начинает медленно, дразняще ласкать себя. – И я… забывал обо всем, отдаваясь твоим ласкам.., - шире разводит колени, приподнимая бедра навстречу руке. – Я был.., - он захлебывается словами, когда ты, соскользнув с дивана, начинаешь изучать его тело губами…
Кто–то тормошит тебя, не дает снова вернуться в сладкие, убаюкивающие волны сна, не оставляет тебя в покое.
- Топс, Топс, Топс, подъем.
- Отвянь, - отмахиваешься ты. – Я сплю.
- Топс, я забыл. Топс, подъем.
Нехотя открываешь глаза.
- Ну что?
- Я забыл тебе вчера отдать, - он протягивает тебе белый конверт.
Разрываешь его. Открытка. Обычная, каких миллионы в магазинах. С опаской открываешь ее, косясь на Серого. «С днем, рождения, Владик!»
- Сволочь ты, Серый, - толкаешь его на кровать, а он хохочет до тех пор, пока ты не касаешься губами самой чувствительной точки на его теле.
напишите blot
Beta-reader LuisKeln
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|