|
|
| |
| |
| |
|
|
«I have faith…»
Сижу на полу рядом с кроватью и смотрю на тебя. Ты спишь, голова сползла с подушки, щекой прижимаешься к шершавой ткани покрывала, утром на коже останутся следы. В лицо бьет свет лампы, но я специально не тушу ее, чтоб видеть тебя, а тебе это, похоже, совсем не мешает. Да и вряд ли может, учитывая состояние, в котором ты засыпал - тебя сейчас пушкой не разбудишь.
Несколько часов назад ты пришел ко мне. Признаюсь, был удивлен, увидев тебя на пороге. Не ожидал.
Но еще больше я был удивлен, увидев, что ты нетрезв. Ты, который терпеть не мог запах перегара, сам источал его.
Сначала я подумал, что ты выпил немного, но после того, как ты повесил куртку мимо вешалки и, держась за стену, побрел на кухню, я понял, что ты не просто выпивший, а пьяный в дрова.
Подняв твою одежду и повесив ее в шкаф, я последовал за тобой.
Ты сидел на «своем» месте – у окна, сколько себя помню, ты всегда выбирал именно его. Тебе нравилось за посиделками и болтовней погладывать на улицу, на верхушки деревьев или огни домов. Я и сам любил это делать, но во время твоих визитов уступал «место дозорного» тебе.
- Что праздновал? – спросил я, остановившись в дверях. В ярком свете было хорошо видно, что ты нетрезв.
Ты полез в карман джинсов, долго искал что-то, не нашел, полез в другой, потом в задний, наконец, извлек сложенный в несколько раз листок бумаги, развернул и положил на стол.
Подойдя ближе, я увидел, что это кусок газетной страницы. Глаза выхватили заголовок и первые строчки:
«Представитель компании Universal Music Russia официально подтвердил уход Сергея Лазарева из группы «Smash!!»
Дальше читать не стал, этот текст я знал наизусть, в течение дня прочел его, наверное, раз сто. Он был небольшим, пара абзацев, и еще наша общая фотография времен Юрмалы. Весьма символично, этот снимок мелькал в прессе, когда мы только начинали, им же во всей этой истории поставили точку.
Заметка напомнила мне некролог. Хотя почему «напомнила», это и было некрологом, первая и единственная информация, в которой не было обвинений, чьих-то выводов и мнений, только скорбь и сожаление по усопшим, а о мертвецах, как известно, либо хорошо, либо ничего. Покойся с миром, дуэт Смэш. Почему не «группа»? Потому, что все остальные живы, нет только тебя и меня.
- Ты ведь сам этого хотел. Теперь у тебя есть долгожданная свобода. Радуйся. - Я пожал плечами, стараясь говорить как можно безразличнее. - Или твоя радость не полная, без шоколадных конфет «Россия»? – Все-таки не сдержался и съязвил, цитируя известную рекламу. – Извини, ничем помочь не могу, шоколад кончился, хотя на Новый год надарили много. Че ты раньше не пришел, «порадовались» бы вместе.
Ты поднял на меня мутные глаза и сказал:
- Влад, я знаю, что у тебя хорошее чувство юмора, но мне сейчас не до смеха. Я поговорить с тобой пришел.
- А я думал, ты пришел «догнаться». Пардон, с этим тоже напряг, но если хочешь, можно сбегать в магазин…
Если б ты не был пьян, то после этих слов просто встал бы и ушел. А я не стал бы тебя удерживать. Но ты остался. Наверное, наступил на горло собственной гордости, а, может, она, как и ты, была пьяна.
Я сел напротив. Несколько мгновений ты молча изучал надпись на моей футболке, а потом тихо сказал:
- Влад, я должен был это сделать.
- Ты мог хотя бы мне сказать, что собираешься уйти. Вместо этого ты нанимал адвокатов и ходил на модные показы со своим другом, раздражая общественность. Я понимаю, тебе насрать на всех, но не думал, что и на меня тоже.
Ты дернулся, моргнул, а потом заплетающимся языком, путаясь и перескакивая с одной мысли на другую, затараторил:
- Мне не насрать на тебя! Ты сам это знаешь! И ты ведь видел все… все эти ссоры, слухи, разборки… все эти скандалы… Ты все слышал и присутствовал… ты должен меня понять, Влад, ты должен… - слова рвались наружу, ты как будто боялся забыть что-то или не успеть сказать, словно это был твой единственный «звонок другу» и нужно уложиться в тридцать секунд. Ты не оправдывался, не старался кого-то очернить или выгородить себя, не делал ничего из того, что я ждал и в глубине души боялся, потому, что боялся разочароваться в тебе.
- У тебя все будет хорошо, я знаю… Все получится. У нас у обоих все получится. Это как очередной шаг вперед, новая ступень… Теперь все будет по-новому… по-другому, но это не значит, что будет плохо…
Мы больше не будем петь вместе, но мы все еще братья, а это важнее… И знаешь, я думаю, что когда-нибудь мы все-таки споем еще вместе, по фиг, что это будет… ведь мы с тобой все-таки ДУЭТ…
Я слушал твою сбивчивую речь и понимал, что уважаю и еще сильнее люблю тебя, как друга, как брата, как очень близкого человека. Ты был таким для меня и навсегда таким останешься. Что бы ни случилось.
А еще я очень рад, что ты все-таки пришел. Даже если для этого тебе потребовалось напиться.
Домой я тебя не отпустил, не в твоем состоянии садиться за руль. Ты и не возражал, сам понимал, что я прав.
Я отправил тебя в спальню укладываться, а когда через несколько минут зашел проверить, как ты, то увидел, что ты спишь поперек постели прямо в одежде.
На часах три ночи, а я сижу и смотрю на тебя. Бессонницей не страдал никогда, но сейчас спать мне совершенно не хочется. Может быть потому, что слишком много мыслей в голове, а, может, оттого, что знаю, что это последняя ночь, которую мы проводим вместе. Сколько их было, гастрольных ночей, холодных гостиниц, неудобных номеров, но ты всегда был рядом, и от этого многое становилось неважным.
Теперь все будет иначе. Ты прав, «по-другому» – не значит «плохо».
Я знаю, ты сможешь без меня, как и я смогу без тебя. У нас две совершенно разные жизни, которые раньше объединяла работа, а теперь - только воспоминания.
Мне будет не хватать тебя, уже не хватает, ты еще здесь, но я уже скучаю по тебе, ты всего в нескольких сантиметрах, но в тоже время так далек. Твое тело здесь, но душа в другом месте.
От внезапно выступивших слез щиплет глаза, только этого не хватало. Ладонью размазываю влагу по щекам. Как глупо... Как хорошо, что ты этого не видишь.
Мокрым пальцем провожу по изгибу твоей брови, морщишь нос и вздыхаешь. Мне хочется прижаться к тебе, как раньше, закрыть глаза и ни о чем не думать, но я боюсь разбудить тебя.
Вместо этого продолжаю сидеть неподвижно, охраняя твой сон, впитывая исходящее от тебя тепло.
Утром ты уйдешь в свою новую жизнь, а я останусь в своей, но я верю, что мы не потеряемся. Я верю, что у нас обоих все сложится хорошо, все будет так, как должно быть.
И… знаешь, я тоже верю, что когда-нибудь мы еще споем вместе…
напишите Stasey
Beta-reader Zolana
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|