Крушение иллюзий

Крушение иллюзий

Часть первая. Позорное объяснение
Клуб пуст, из динамиков еле слышно доносятся обрывки монотонного техно. Освещенная неоновым голубым стойка бара кажется единственным живым существом посреди тьмы. Бармен спит на кривоногой табуретке под рядами бутылок спиртного - зеленые, красные, голубые цвета переливаются под пробками, отражаясь в зеркальной стенке за стойкой. На танцполе пусто, лишь ближе к центру - круглый столик с придвинутым стулом. На стуле висит замшевая куртка коричневого цвета.
По поверхности стола проскальзывают круги яркого света, прожектора автоматически измеряют пространство, лениво поворачиваясь из стороны в сторону по хаотичной траектории.
Евгений Орлов покачиваясь выходит из туалета за стойкой и, подойдя к стулу, встряхивает куртку, из кармана выпадает пачка сигарет. Он закуривает, разгоняя рукой дым перед лицом. Дым покачивается, но не плывет от лица Орлова. Он чувствует сквозняк, дующий по ногам в паре сантиметров от пола, при этом дыма колебания воздуха не касаются. Орлову тяжело, во рту кисло, и голова начинает раскалываться.
- Санек... - мрачно протягивает он. - Санек, мать твою, проснись... Пива мне дай... Я сдохну сейчас.
Бармен встрепенулся на своей табуретке, он проворно собирает на поднос открытую бутылку, стакан, салфетки, арахис...
- Спасибо, Санек, спас мою жизнь... Господи, что ж такое... - Орлов громко икает и шмыгает носом, махая рукой бармену. Тот удаляется, чтобы в очередной раз надраить бокалы, рядами висящие над стойкой. - Ща, Серый придет, поговорим... Все будет нормально, - обращается он к бутылке. И добавляет, - ничего не будет нормально... Черт.
Несколько минут он сидит скорбно покачивая головой в такт зубодробительному "тымц-тымц", приглушенному до предела. Глаза жжет, он трет переносицу. Голова сама клонится на руки, он почти спит...
Вдалеке хлопнула дверь, сейчас уже далеко не раннее утро, клуб закрылся еще в семь, и все, кто остался в нем: Орлов, бармен и охранник. "Пришел."

Лазарев показался из-за кокетливой бамбуковой шторки, загораживавшей проход в коридор. Он окинул гневным взглядом бармена на табуретке, который снова приготовился уснуть, неоновые огни стойки, пустой танцпол, воззрясь, наконец, на Орлова, уткнувшегося носом в скрещенные на столе руки. С места в карьер.
- Женька! - В два шага оказавшись у столика, он с силой дернул Орлова за плечо. Тот не поддался. - Я лечу, как идиот, с другого конца города, а ты дрыхнешь, сука, - процедил Лазарев, взял со стойки бутылку минералки и, набрав полный рот, прыснул в видимую часть лица Орлова.
Тот дернулся, повертел глазами, увидел нехорошее во взгляде Лазарева и, не совсем очухавшись, пустил слезу, обнял его за бедра, притянув к себе.
- Женьк, совсем обалдел что ли? С ума вы все посходили сегодня... Я что, похож на игрушку? Что вы все со мной тискаетесь? - Лазарев отшвырнул бутылку, она покатилась по полу, шипя и разбрызгивая пузырящуюся воду. - Скоты, до истерики меня довести хотите, пусти меня к чертям собачьим!
Он пятился, выдергивая бедра из цепких рук Орлова, тот плакал.
- Так все, нюни распускать потом будем. Что там известно, докладывай или я сейчас уйду... - Лазарев резко дернулся, и Орлов замкнул объятия в воздухе.
- Синяк... ну, синяк... - Лазарев поднял со стола и опрокинул в рот доверху налитую рюмку. - Эх... - промокнул салфеткой губы, потянулся к повесившему голову Орлову. - Жень, блин, Жень, кончай эту бодягу... Ну, все, подъем, рассказывай как есть...
Орлов повертел головой, несколько раз глубоко вздохнул, до боли зажмурив глаза...
- Плохо, Серега, все плохо... - Закрыл руками лицо, вытер ладонями веки. - Гонят тебя. Взашей.
Лазарев побледнел. В этот раз была его очередь тяжело вздохнуть. Налил еще рюмку, опрокинул как первую. Он был зол. Оба молчали секунду.
- Ты, Жень, сейчас серьезно? - Лазарев сжал руку на плече Орлова, трясущего головой.
- Мальчик мой, никогда так серьезен не был. Никогда... - Он потирал переносицу, силясь подавить поток пьяных слез.
- И что делать теперь? - Сергей уставился в пустую рюмку, подпирая лоб рукой. Не дождавшись ответа, громко вздохнул, отошел к стойке, взял бутылку вермута и намешав с водкой коктейль в пивном стакане, ритмичными глотками отправил ровно половину в желудок. От уголков губ по подбородку потекли две тонкие струйки. Вытер их тыльной стороной руки, подошел к Орлову. Взбесился, замахал руками .
- Орел, слышь, проснись. Для меня это хуже всего, ты понял? Нечего сопли распускать. Ты знаешь, что с Владькой будет? Мне, конечно, плевать по сути на мишуру эту, что пишут, черт с ними. Но Владька? Женьк, ты же все о нас знаешь, больше чем кто-нибудь другой. Ответь мне, что с ним будет? А папаня понимает вообще, что он делает?
Орлов уставился на него красными глазами:
- Сынок, а как ты думаешь, чья это идея? Ты думаешь, мне хоть слово дали сказать? Да я за тебя порву, ты знаешь. Он что, меня слушать стал? Он же прекрасно все понимает.
Оба замолчали, Лазарев следил взглядом за прыгающими по столу огнями, Орлов качал головой в такт музыке, закручивая вокруг пальца салфетку.
- Жень, это что из-за его Лерки? Скажи мне, я должен знать...
- Серега, врать тебе не буду, да, из-за этой сучки проклятой.
- Стоп-стоп, но все же в курсе, что она сама...
- Ты теперь докажи это. Все видели только одно, ты сам знаешь. А то, что она сейчас в залете, вообще полная задница. Ты это понял?
Лазарев подался к Орлову, грудью навалившись на стол. В его глазах шок смешивался с яростью.
- Он что.... Он считает, что это мой? - Увидев, как моргнули глаза Орлова, Лазарев обхватил голову руками, взвыл от бессилия, стукнул кулаком по столу, разом допил остатки коктейля.
- Бля, я надерусь сегодня, маменькой клянусь. Что за х... ? Ну ты-то этому не веришь, ты же знаешь, что она сама ко мне подкатывала?

Но Сергей не знал самого страшного, Орлов взял с него слово не рвать и не метать, и постараться вести себя по-мужски. После третьего уверения, он притянул к себе Лазарева и горячо прошептал ему на ухо короткую фразу.
Тот побледнел, потом его лицо пошло пятнами, он задышал так часто, что задохнулся воздухом, в груди перехватило, захотелось плакать, но плакать было нельзя, он отскочил к стене, покрытой обожженными досками, и со всей силы ударил так, что большое блюдо, висевшее на стене много выше, слетело и грохнуло об пол.
Он посмотрел на свой кулак, кожа на костяшках треснула и по руке засочилась кровь, а он все смотрел, не чувствуя боли. Больно было внутри, сердце разбилось на части и кровоточило. И сдержать слез он уже не мог, ему было не так много лет, он совсем не хорошо владел собой, а сейчас было так плохо, что он даже не успел моргнуть, прежде чем первая соленая струйка скользнула по щеке, прорвав заслон густых ресниц.
Орлов подошел к нему нетвердым шагом, обнял за плечи, гладил по голове, приговаривая что-то успокоительное. Сергей опомнился, повернул к нему лицо. В этот момент на его смуглые скулы упал яркий луч света, скользнув по глазам, блестевшим от слез и боли, и Орлов успел лишь подумать, что он потрясающе красив в этой своей беспомощности маленького мужчины. Он никогда не хотел делать больно этому мальчику. Но как иначе мог он уберечь его от окружающей лжи?

Взгляд друг на друга длился несколько секунд. Орлов держал лицо Сергея в своих ладонях, потом прижал его к груди, страдая, как он сам.
- Бедный мой мальчик, тебе нужно быть сильным, очень сильным. - Лазарев шмыгнул носом и, внутренне приняв решение, отошел, увернувшись от объятий Орлова.
- Все, Жень, расскажи мне, все как было. Я хочу, чтобы он запомнил это. Владька не виноват, он маленький совсем. Но Генрихович, черт бы его побрал, должен меня запомнить на всю жизнь как свой самый страшный сон. - Он вынул сигарету из пачки Орлова. - Не забывай, я умею играть. И я сумею сыграть это.
Его поза стала нарочито манерной, он закинул ногу на ногу, развалился на стуле, взгляд выражал победу и уверенность в своей неотразимости. Вошел в свою новую роль. Он еще раз попросил Орлова рассказать, как Влад предал его.
На этот раз ни один мускул его лица не дрогнул, взгляд оставался бесчувственным. Он несколько раз подходил к стойке, наливал себе коктейль в тот же пивной стакан, садился, выпивал его, потом опять вставал. В четвертый заход он поставил бутылку на стол.
Когда Орлов закончил, он ухмыльнулся, закурил и сказал, что все будет по-другому. Что он не даст играться собой. Что никому теперь не верит, и кроме Орлова никто не должен знать, что он все знает. Сказал, что придумал свою игру, и что теперь правила будут его. И что Генрихович еще будет умолять его не уходить и что девку свою тот пошел ко всем чертям.
Орлов, было, возразил, что не стоит лезть в чужую, уже сыгранную игру. Но он больше не слушал. Обняв его на прощанье, Сергей допил последний глоток, методично затушил сигарету и вышел, широко раздвинув перед собой полоски кокетливой бамбуковой шторки. Ему было всего семнадцать лет, он мечтал о прекрасном будущем, не зная, что именно ждет его впереди.

Часть вторая. Обрывки фраз.
Они оба не любили жару. Приятно было нежиться на солнце, но липкий зной, от которого брюки прилипали к ногам, а майки покрывались пятнами пота, угнетал их одинаково. Вечер был уже близко, осталось перетерпеть несколько часов. Он был такой долгожданный, этот вечер. Прохладный, спокойный, обдувающий ветерком. Влад надеялся, что прохлада поможет избежать ссор, на душе было тоскливо, хотелось уткнуться носом в подушку и проспать так до утра, а лучше лежать в гамаке, покачиваясь в такт шуму волн.
Он боязливо покосился на сидевшего рядом Серого, тот планомерно накачивался водкой, что практически исключало спокойный вечер. С ним последнее время стало невыносимо находиться в одном помещении. Мысли уже неслись вслед ностальгии по тем временам, года три назад, когда они были так рады видеть друг друга, и каждый день проходил так по-детски счастливо. Теперь, когда Сереге было двадцать, он считал себя полным владельцем всех мирских благ и частенько зарывался, забывая о Владьке.
Тот уже начал рисовать солнышко и пальмы на картонной подставке, когда Лазарев, обведя колким взглядом полный людей бар, подал голос:
- Ладно, Владь, кончай вечную комедию ломать... Молчишь все, молчишь, будто в первый раз.
Он прищурился, оценивая нескольких девушек, сидевших поодиночке. Хлопнул ладонью по стойке, выводя Влада из оцепенения, заговорщически зашептал ему:
- Вон смотри, какая конфетка, а? Неужто не тянет? Перестань мне свои глупости пересказывать. Что тебе Женя сказал? Имидж надо поддерживать! Так что встал быстренько и поплелся к девочке, она и так уже вся слюнями на тебя изошлась.
- Серег, не дави на меня. Тошно уже. Ты ж знаешь, не лежит душа... - Влад поморщился, стряхивая руку Лазарева со своей спины, пытаясь отвернуться от его горячих губ, почти касавшихся мочки уха.
- Что значит не лежит, стоять должно, вот что главное! Ладно, бедолага, смотри как поступают настоящие мачо. - Сергей соскочил с высокого стула, прихватил с собой стакан "заряженного" сока, левой рукой поправил и постоянно съезжавшие, и без того низкие брюки и направился к девушке, гипнотизировавшей глазами пространство вокруг них.

Взгляд Топалова потух, он лишь неодобрительно посмотрел в след Сергею. "Чертов ловелас. Чтоб тебе на "венеру" залететь, - процедил он отвернувшись, достал мобильный и набрал номер доктора. - А? Алло? Да, да, это Влад. Что случилось? Опять он. Да. Все то же самое. Да тут девчонка сидит, он к ней почапал. Мне что на себя руки наложить? Как это он сам виноват? А что же я? Но мне же все это дерьмо разгребать! ... Ясно... Нда, таблетки в номере... Ладно. Спасибо. Да, до скорого".
- Бармен натирал кругами стойку, липкую от пролитого спиртного. Глаза Влада кружили по траектории тряпки и он представлял, что Серега - бармен, а он... "Тряпка... - озлобленно прошептал он".
- Тяжелый денек? - дежурно посочувствовал бармен.
- Каждый день тяжел, если друг блядун... - мрачно заметил Влад, залпом выпил остатки и направился в номер. Как всегда в таких случаях у него начинала невероятно болеть голова. Проблема была в нем, он догадывался давно. Серега прав.

Зайдя в номер, он стараясь не дергать головой достал из тумбочки и выпил сразу две таблетки сильного болеутоляющего. "Так и подсесть недолго, - подумал он. - Вот, еще думать могу, и то слава богу. Хм, думать. Надо все записать, пока и это не выветрилось..." - достал диктофон из-под подушки и, развалившись на кровати, смотря немигающим взглядом в потолок, хрипло заговорил:
"У меня сильно болит голова. Я в номере, Серега остался в баре с очередной девицей. Я боюсь, что произойдет то же, что и всегда. И что он меня заставит в этом участвовать. Вы просили рассказать, что происходит, в деталях, когда я буду готов это рассказать. Вроде готов..."
Влад сглотнул, выключил диктофон, уставился в раскрытое окно на голубое небо и чаек. Потом отвернул от окна голову, прижал диктофон к губам и продолжил, раздражаясь все больше и больше:
"Где бы мы ни оказались, он вечером, почти каждый вечер, приводит девиц... Каждый раз разных, подцепляет где-нибудь в баре, в клубе и ведет в номер. Каждый раз он предлагает мне присоединиться, он это называет "заняться поклонницами". Я его рожу довольную видеть больше не могу. Черт с тем, что я сплю с ним, я уже спокойно к этому отношусь, но девицы, что он с ними творит! Сплошное унижение... Он и бухает по-черному в последнее время. А ему нельзя, он тогда вообще хочет все что движется. Я ему каждый раз говорю, что завязать пора. Что я так не могу больше, что он мне больно делает своими выходками. А он, гад, улыбнется во весь рот и смеется. Жестоко. И так каждый раз. Каждый чертов раз. Я не понимаю, что с ним происходит, и почему он такой.... слишком разный. Бывают моменты, когда нет для меня ближе и роднее человека, а бывают, что убить его кажется мало...."
Он опять повернулся к окну, закусил губу. Хотелось лишь одного, чтобы все было по-прежнему. Но Владик не знал, как все вернуть. Так он пролежал очень долго, наблюдая, как сменяется день, как темнеет небо, вот уже подул тот самый прохладный бриз, стало зябко...

В коридоре послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась, ударившись о стену. Топалов вздрогнул и внутренне сжался, встал с кровати, у зеркала взъерошил волосы, поправил цепочку на шее, направился к двери.
- Владька, мать твою, как я рад тебя видеть. - Лазарев висел в дверном проеме, опершись на косяки, и был мертвецки пьян. Полез целоваться, вся шея в помаде, рубаха расстегнута, нет верхней пуговицы...
Влад втащил его в номер, выглянул за дверь номера - никого. Внутри кипела ярость.
- Что, сука, облом сегодня... Как ты меня задолбал... - Он поднял на ноги Сергея, сползшего по стене там, где он оставил его.
- Владька, ты не представляешь, я так счастлив, ик... - Серега обхватил Влада за шею, икал и еле шевелил ногами, пока тот тащил его к кровати.
- Бля, ты меня реально заебал... У тя совесть есть? - отчитывал он устало, глядя в лицо Сергея. Оно светилось счастьем. Лучезарная улыбка золотого мальчика озаряла пьяненькое личико, от чего оно становилось совсем восторженным.
- Слышь, перестань меня лечить, - отмахнулся Сергей и плюхнулся на край кровати.
- Серег, ты меня доведешь когда-нибудь. Дались тебе эти девки... У тебя шея вся в засосах, а завтра концерт. Тебя опять малевать гримом?
Влад пытался перетащить Лазарева с края кровати, но тот не поддавался, он обхватил его ноги под коленями, из последних сил переложил их на пол-метра и охнув встал на колени рядом. Он расстегнул его брюки и рубашку, но понял, что все попытки раздеть Серого останутся бесплодными, махнул рукой и опустился в кресло, загородив ладонью свое лицо от Лазарева. Тот очнулся и мечтательно провел рукой по воздуху, вглядываясь в отсветы улицы на потолке.
- Владька, я влюбился.... - мечтательно протянул он. - Влюбился? Ты знаешь, что это такое? В де-ву-шку влюбился.... ик... - Неожиданно резво он вскочил с кровати, на ходу поправляя расстегнутые Владом брюки, и встал на колени перед креслом, в котором тот сидел. - Владька... Владюнчик... Ну, черт подери, ты за меня не рад? Это же ничего не меняет между нами!? - Он игриво дернул Влада за рукав, чтобы тот повернулся к нему...
Влад убрал руку, пристально посмотрел в глаза Серому. Он говорил отчетливо и нарочито грубо, его воротило от лазаревского восторга.
- Ты, скотина, каждый вечер такой приходишь, мать твою. Меня затрахали твои истории дерьмовые. Если ты еще раз с этого начнешь, я тебе не только нос сломаю, ты дождешься, блядь!
В комнате повисло молчание, Влад опять загородился ладонью, а Сергей выжидал. Если бы первый видел, как меняется лицо второго... Сначала из простодушно пьяного стало жестким, потом промелькнула нехорошая улыбка, и наконец, тонкие губы сложились трубочкой и протянули: "Ну перестань... Что это мы глупости заговорили, а?"
Сергей потянул Топалова за плечо, все его тело поддалось, будто не имело больше сил и шея Влада наклонилась к его губам.
Он так и остался сидеть, склонившись к подлокотнику, немигающим взглядом смотря прямо перед собой. Мысль о том, как все надоело, уже оформилась в его мозге ранее. Сергей же медленно встал с колен и с разворотом плюхнулся на кровать. На его лице блуждала блаженная улыбка.

Часть третья. Разборка.
У Влада на поясе раздался звонок. Орлов.
"Поехали, я вам тут кое-что заказал развеяться, заодно поговорим о плане на завтра. Лазарев с тобой? Повеселился опять как не следует? Давай, приводи его в чувство и дуйте вниз, я буду скоро". Влад вышел из оцепенения, сухо сказал "Понял" и отключил телефон.
- Ладно. Серега, вали-ка ты в душ, пока Орлов сюда не заявился тебя откачивать. - Топалов достал сигареты и медленно глубоко затянулся. Его глаза снова не мигали, будто даже мышцы век утомились.
- Куда еще нам ехать в такой час? - Серега растянулся на кровати звездой и, казалось, вознамерился заснуть.
- Не-тво-е-де-ло. - Отчеканил Топалов, зажал зубами сигарету, взял рекламный буклет и попытался уйти в чтение, поджав ноги на кожаном диване.
Лазарев повернулся на бок спиной к нему, процедил: "Мое, Владь, мое. В этой жизни все - мое дело".
Улыбка исчезла с его лица, глаза стали холодными. Черными и холодными как пустота. У него тоже все мысли выветрились, не было сил думать, но подступало похмелье, от этого все нервы будто натянулись в струнки и хотелось кому-нибудь врезать. И он даже предполагал кому.
- И вообще что у тебя за манера строить из себя главного? Что папаша твой деньги дает, еще ничего не значит... И еще ты меня обижаешь все время. Я, можно сказать, из-за тебя всю жизнь себе сломал, а ты, поганец неблагодарный, даже спасибо сказать не пожелал ни разу...
Топалов долгим взглядом посмотрел в спину Лазареву. Потом опомнился, зашелестел буклетом, закурил, стараясь не выдавать волнения.
- Ты пьян, а для пьяного слишком много языком ворочаешь. Ты планомерно выводишь меня из себя. - Не дождавшись ответной реплики, продолжил. - Я тебе что-то должен, может быть? Да ты совсем обнаглел, забыл, кто из тебя человека сделал? Да ты ж нищий был, служил бы актеришкой бездарным в заштатном театре на "кушать подано" и утирал бы гордые свои сопли...
- Сука ты все-таки, ты всю жизнь мне напоминать будешь, что кто для кого сделал. Я вообще с тобой разговаривать не хочу. - Сергей обхватил себя руками и отвернулся так, что полголовы свисало с кровати, чтобы невидно было лица, обиженно играя желваками. Ему было очень тоскливо. Он решил замолчать навсегда. Закрыл глаза.

Прошло больше часа, прежде чем Влад успокоил-таки свое бешенство. Он решил сегодня тоже напиться. Бросил в сторону кровати: "слышь, ты дрыхнуть не думай даже, уже ехать скоро". Докурил сигарету, отложил помятый буклетик и протянул руку к тумбочке, где стройными рядами лежали пачки таблеток на верхней полке и стояли три бутылки виски - на нижней. Отпил, не поморщившись, из горлышка: три основательных глотка. В горле запершило, сглотнул. "Ладно, я тоже хочу войти в кондицию, раз ты такая пьянь."
Топалов подошел к телевизору, взял пульт, защелкал каналами, делая громкость выше и прихлебывая из бутылки. Вот, прекрасно, голые девки виляют задницами на пляжах Майами.
- Вообще, ты понял, что с нами стало? - почти из-под подушки раздался голос Лазарева. Он совсем не спал, лежал на животе, отвернув голову к окну: рот приоткрыт, в глазах ни одной светлой мысли.
- Ты жрешь, я тоже надраться хочу, чё такого? - Влад затянулся и отхлебнул, держа сигарету и бутылку одной рукой, пока другая щелкала кнопками пульта. В голове приятно гудело, тянуло на подвиги. Сил размышлять не было вовсе.
- Нда... Я не о том. Ладно, баиньки кончились...
- Протрезвел. Спасибо тебе, небо. Давай еще поскандалим, а то мне уже скучно стало.
Лазарев медленно сел, взъерошил волосы и снял мятую рубашку. Влад на секунду скользнул взглядом по его загорелому торсу, тяжело вздохнул, поморщившись. Отвел взгляд.
- Серега, Серега, почему же ты пидор? - сокрушенно протянул он, в очередной раз отхлебывая теплый виски.
- Что... что ты сказал? - Лазарев потянулся в его сторону всем телом, на лбу обозначились глубокие морщинки недоумения, глаза нехорошо сверкнули и стали совсем черными.
- Ха... пидор ты, вот что. Спрашиваю, почему. - Влад развалился на диване, нагло сверля Сергея взглядом.
- Никогда тебе этого не прощу. Какая ж ты... - порывисто встал он, подскочил к Владу, навис над ним, опираясь ладонями о спинку дивана по обе стороны от него. - У тебя проблемы, твою мать? В морду захотел?

Топалов испугался резкого движения, но старался виду не подать, изобразил на лице улыбку, - так они и смотрели друг на друга, не отрываясь.
- Не простит.... О-хо-хо, не простит. Что, правда глаза колет? Очнись, сладенький. Ты понял, ЧТО нам сегодня Орлов скажет? Не понял? Я тебе поясню, красавица моя. Только сядь сначала. Не дави на мозг своим загаром.
Лазарев не шевельнулся, в этот момент единственным вопросом для него было: врезать - не врезать, а если врезать, то как потом остановиться и не убить.

Влад перестал ёрничать и лицо стало серьезным.
- Лана, тормози. Я не обидеть тебя хотел. Проблемы у нас нереальные. Я тебе реплику Орлова процитировал. Про "пидора"... Черт, да угомонись ты, не злись и не молчи, черт тебя дери! - Он с силой опустил руки Лазарева со спинки дивана и заставил его сесть. Тот не сказал ни слова.
- Значит так, с чего мне начать нашу эпитафию... - Влад отхлебнул еще. - На, тебе тоже пригодиться, ты, конечно, слишком "красивый" отсюда выйдешь, но по-трезвянке это слушать не рекомендуется.
- Говори... - хрипло сказал Сергей, взял бутылку, пить не стал.
- Трудно, трудно.... Ладно, что делать. Значит так, в третий раз. Начну сначала, ибо конец мне самому нереальным кажется. Помнишь, когда папа узнал про всю эту "фишку", ну про любовь и тэ дэ. Короче, он тогда нам что сказал? Что, типа, все окей, разберемся, слухи пресечем. Ну, Орлов-то уже знал про нас тогда. Или не знал? Ну, скажем, догадывался. Так вот он сказал, что ты останешься, пока мы вместе будем. Я тогда не понял, о чем он. А сейчас дошло. Так что вещички собирай и мотай, куда хочешь.
- Влад.... Ты что говоришь? И что же значит "пока вместе будем"?
- То, бабник мой ненаглядный, папочка хотел, чтобы я, его любезный сын, был под присмотром и под защитой. По ходу, заложил тебя кто-то, теперь час расплаты.
- Черт знает что ты говоришь, лажа полная. Какой расплаты? Ты про девок что ли? Ты ж знаешь, с кем я ночи провожу, тебе-то уж грех жаловаться. Так что все по-честному...
- Нда... и про девок. Ты, Серень, того сопляка помнишь, который к тебе в штаны лез? А?... Пьянь ты. Короче, Орлов сказал, что это подстава была. Что ты "блядун и пидор хренов", и что папаша не хочет тебя больше видеть ни рядом с собой, ни рядом со мной.
- Пиздец... - Лазарев обхватил голову руками, сник, весь ушел в себя, пытаясь вспомнить. - Хрен их упомнишь. Так. Ну, кажется, помню. Блондинчик такой, смазливый, на тебя похож.
- Хрена, блин, лысого, на меня похож, ха!.... Ты у меня за эти слова сам будешь свое дерьмо разгребать, что ж такое, мысль не теряй, дурья башка!
- Ты фильтруй речь свою.... Совсем с катушек слетел? - Серега дал ему увесистый подзатыльник.
- Короче, дело к ночи. Я все продумал. - к Топалову вернулись оптимизм и чувство юмора, на лице отразилась усмешка, уголки губ предательски рвались вверх. - Сейчас стрелка с Орловым. Ты пойдешь один, он тебе все скажет. - Он замолчал на несколько секунд, потом ударил себя ладонью по лбу. - Слушай, Серег! А может, ты ему дашь просто, а?
- Болван! Ты что мной торгуешь, может быть? Я тебе кто вообще?
- Блин, во дает! А то ведь накроемся медным тазом, блудливая ты задница.
Лазарев сложил руки на груди, задумчиво потирая подбородок. Проблема получалась нешуточная. Топалов-старший никогда слов на ветер не бросал, привык к их полнейшему повиновению и ожидал только дисциплины и порядка. Единственным спорным вопросом, который был решен позитивно как отступной, были их, Влада и Сергея, ненормальные отношения.
И уж если эта незыблемая истина опять пошатнулась и грозила своим весом придавить их совместную карьеру, значит, стучал на него кто-то очень близкий к "денежному мешку". Кто же заставил его поменять давно принятое решение?
- И кто настучал? - озвучил он свою мысль.
- Кто послал к тебе уродца того - вот первый вопрос! - Влад забрал у Сергея бутылку и вновь отпил.
- Да ну, к черту, все это слух. Твой отец разрешил нам спать вместе, а уж что дальше, у кого какие дружки-подружки его не касается...
- Ты что его не знаешь совсем? Этот если решил - все, труба!

Часть четвертая. Короткий финал.
Повисло молчание, каждый думал о своей части проблемы. Через несколько минут раздался бешеный стук в дверь.
- Ну, открывайте! Заснули что ли... - громкий звук озлобленного голоса сопровождался непрерывным грохотом. Сергей неохотно пошел к двери, на ходу бросив фразу о вечере, полном ругательств, где все друг другом недовольны.
Первое, что он увидел, открыв дверь, был увесистый кулак, занесенный над ней, и красное лицо Топалова-старшего.
- Серега, здоров, не спим? Где Владя? - отодвинув ошалевшего Лазарева в сторону, он быстрым шагом прошел в комнату. - Пьем? Опять пьем? И курим к тому же... - Влад , как был, с бутылкой в одной руке и сигаретой в другой, вытянулся в струнку перед отцом. В глазах - покорность судьбе и неприличная трезвость.
Топалов-старший резко хлопнул в ладоши несколько раз, потер руки и протянул Владу чистый стакан, взятый с телевизора. - Лазарев! - крикнул он, отбирая у остолбеневшего сына бутылку и наливая виски. Удобно расположившись на диване, он ждал ответов на вопросы, нетерпеливо покачивая ногой.
Бледный Сергей тенью появился из коридора и встал в проеме двери.
- Михаил Генрихович... - заикаясь начал он.
- Стоп... Сергей, а где бляди с триппером? Это ж по твоей части! Я что тебе сказал? Этого, - показал он на Влада рукой со стаканом, - беречь от всяких дряней. А тут что у вас? Бордель "Ромашка", тихий час? Чтоб убрали все быстро, вас Орлов ждет.
- Так ведь мы... это...
- Молчать, пятиминутная готовность. Владь, поди, причешись там... Дай нам поговорить.
Влад боком прошел в ванную, косясь на Лазарева. Тот удрученно подмигнул ему, вздыхая. Он отчетливо ощутил, что ничего уже не вернуть. Топалов плотно прикрыл дверь ванной, включил тонкой струйкой воду, а сам присел на корточки и прижался ухом к двери.

Топалов-старший жестом указал Лазареву на диван, откинул в сторону его рубашку и сел на кровать. Катая между ладоней стакан, он изучающе смотрел на него исподлобья.
- Выпить не хочешь? - Лазарев мотнул головой. - Может, водички? Ладно, тогда по сути. Серег, мы что с тобой еще давно решили, помнишь, тогда, три года назад? Ты сейчас помолчи, я тебе скажу несколько фраз, а ты мне - свое мнение, идет? Ну так вот. Значит, ты все помнишь. И в чем дело? Ты меня, конечно, припугнул тогда, и я поддался, но теперь-то ты взрослый мужчина, должен отвечать за свои поступки и обещания..... Да?
- Да, - коротко ответил Сергей. Он не понимал пока, к чему именно клонит этот человек, единственный на Земле внушавший ему страх. В это время Топалов-старший пересел на диван рядом с ним, рукой похлопал по колену.
- Ну что ты, ну все нормально, расслабься, на, глотни, вижу же, что зажат! Ну? - он дождался, пока Лазарев проглотит последнюю каплю, и внезапно хлопнул его по спине. - Так что же ты, сучонок, творишь? Значит так, я тебе просто скажу: кончай мучить сына. Еще раз узнаю, убью тебя вот этими руками. - Он громко шептал прямо в ухо Сергею, держа свою разжатую ладонь около его носа. - Ты понял? - Лазарев кивнул.
Топалов-старший встал, стряхнул невидимую пылинку с пиджака, пригладил у зеркала волосы и направился к выходу. У дивана задержался и тихо сказал униженно опустившему голову Сергею: "Учти, сынок, по морде в этот раз ты не получил только потому, что вам завтра выступать. Но ты меня знаешь. Еще раз узнаю о тебе, твоя мама не узнает тебя!"
Развернувшись, быстрым шагом он вышел из номера.

Влад выскочил из ванной сразу же, как захлопнулась входная дверь. Он бросился к Сергею, тот сидел в ступоре, он встряхнул его, но тот не двигался.
Ему стало так жалко его, себя, их обоих...
Он встал на колени перед Сережкой и положил свою голову на его руки. Когда их взгляды встретились, они впервые за последнее время вспомнили, что остались совсем одни. И что кроме них защитить их не сможет никто, даже их яростная любовь.

напишите Megan-n-n