Контакт 3

Контакт

Пейринг: CЛ / АБ
Рейтинг: PG-15
Жанр: romance/angst
Summary: партнеры по акробатике пытаются понять друг друга
Дисклеймер: персонажи мне не принадлежат, события не соответствуют действительности, и все это совершенно бесплатно.

часть 3

Те месяцы я всегда буду помнить. Происходило много событий, каких-то мелочей, на которые тогда я не обращал внимания, а сейчас все это стало всплывать в памяти. Не то, что бы я хотел понять все причины и уловить все мелочи или, там, себя помучить, нет, мне просто нравилось вспоминать о наших днях с Сережкой. Сейчас, когда все более-менее успокоилось, я стал четко осознавать, что не могло быть у нас никакого будущего. Да и не строили мы никаких планов, насколько я помню.
Только гордый буревестник что-то там реет над волнами… Сережка и был им, ничто не могло удержать его на земле. Появлялись идеи, планы, и все - глаза горят, он весь там, в будущем, которого он вот-вот достигнет. Не было ни секундной мысли остановиться, только вперед. Такой человек, и ничто его не изменит, это я всегда понимал.
Жить мы стали вместе недели через две мы с того памятного вечера февраля, предварительно изучив интерьеры всех цирковых гримерок и кладовок. Однажды вечером, когда мы приехали к нему, как-то само собой получилось, что я остался. Мне просто выдали ключи и сказали – «располагайся». Честно говоря, меня это малость задело – с чего он вообще взял, что я останусь?
Но Сережка читал меня гораздо лучше, чем я его, усадил меня на диван, сел на корточки напротив и наговорил мне кучу всяких приятных слов. О том, что ему очень не хочется меня терять, а если мы не будем жить вместе, это произойдет по-любому – у него такой график, что встречаться где-то на стороне не будет никакой возможности. Я подумал и согласился. В конце концов, я отдавал себе отчет, что влюбился так, как не было со мной очень давно, и собирался кайфовать, живя с этим чувством как можно дольше.
Вскоре я понял, как он прав - любить Лазарева это все равно, что любить ветер - поймай, если догонишь. Сегодня он здесь, а завтра в другом городе, а послезавтра у него спектакль, а послепослезавтра важная встреча, и он без понятия, когда вернется.
Житье наше сводилось к тому, что мы встречались утром, потом в цирке на репетиции, да и то не каждый день, после чего он уматывал по каким-то еще делам, а я оставался тренироваться дальше, и, наконец, поздним вечером, когда оба возвращались домой. Мы ужинали, общались - Сережка очень мало рассказывал мне о своей работе, только какие-то приколы о девочках из балета, какие-то происшествия на своих гастролях, в театре, ну, и о цирке мы очень много говорили - о репетициях, о цирковых байках. Но тут больше я рассказывал, а Сережка слушал.
Все эти разговоры были как бы предисловием – нам обоим нужно было вспомнить и заново привыкнуть к человеку, которого не видел почти весь день. Каждый раз мы заново нащупывали тот контакт, который был между нами, то, что стиралось за день другими встречами, нашей другой жизнью.
А потом наступала ночь, и каждый раз были какие-то маленькие открытия, а потом днем я перебирал в уме все подробности, да и сейчас перебираю, потому что было это необычно и… волшебно.
Тем временем тренировки шли своим чередом и мне, как профессионалу, было интересно наблюдать, как он постепенно учится делать то, о чем даже раньше подумать боялся. Сам-то я давно забыл, как страшно в первый раз делать сальто, как сложно удержать равновесие и «отдаться нижнему». Эта стандартная цирковая фраза, которую частенько произносил Серега, была как нельзя кстати и вызывала хихиканье у нас обоих. Я работал с Сережкой и как будто сам заново учился этим элементам, даже начал ему что-то объяснять, что вызвало удивление сэнсея – меня всегда считали молчуном, который не то, что не хочет формулировать свои мысли, а просто не умеет. Сюрприз!
Потом его вдруг все начали спрашивать про Евро, а я узнал об этом последним – оказывается, моего парника чуть не отправили на этот конкурс, от одной рекламы которого лично меня в прошлом году аж тошнило. Я спросил, каким образом он собирается одновременно умудриться смотаться и на Евро, и в цирке выступать. Тут же нарвался на раздраженную реплику, что ни на какое Евро он не едет и вообще, достали уже. А если еще я буду докапываться до него с этим вопросом, то мне не поздоровиться. Мне стало смешно, и я поинтересовался, как именно мне не поздоровиться. Сережка показал. Ну, в общем, дело кончилось тем, что я замотал его в простынь, оставив одни ноги снаружи, и щекотал ему пятки до тех пор, пока от его воплей и ржача у меня не стало закладывать уши. Тему Евро мы больше не обсуждали, а потом выяснилось, что действительно не едет он никуда.
Но вообще дурное настроение нападало на Сережку не так уж и часто и лично мне никаких проблем не доставляло. Когда я слышал, что он начинает говорить характерным занудным голосом, то предпочитал молчать, ну, или поддакивать что-нибудь типа: «Да, да, какие все сволочи. Да как их земля носит! Да, для таких нужна отдельная резервация». Этот прием был отработан мною еще на моих сестрах и мамане - я с детства усвоил, что когда человек злится, не стоит учить его жизни, а надо просто поддержать. К слову говоря, Сережка, в отличие от моих женщин, вскоре сам начинал понимать всю нелепость такого разговора и начинал хохотать, что мне, собственно, и надо было.

А потом началась весна, и проект пошел в эфир.
Я в первый раз увидел себя по телеку – показали нашу тренировку, было забавно на все это смотреть со стороны, конечно. У сеструх моих сорвало башню, как я и ожидал, и я лег на дно – слушать по 25 раз на дню «Познакомь меня с Лазаревым» было выше моих сил. Они здорово обиделись на меня, ну, да ладно, мы ж родные люди, друг от друга никуда не денемся.
Почему-то я думал, что когда проект начнется, гастролей у него не будет. Ни фига. Он называл этот график обычным – я считал его безумием. «Все нормально, я не устал», – заявлял он с порога и засыпал на кухонном столе, пока я наливал ему чай. А утром рассказывал мне, как ему сильно повезло, что есть человек, который может закинуть его в кровать, не пересчитав его головой все дверные косяки. Я требовал оплаты своей вечерней работы и получал сполна.
Он здорово накачался за проект, но все равно был каким-то невесомым, мне, например, совершенно не мешало, когда он дрыхнул, закинув на меня свои руки-ноги. Странно, всегда терпеть не мог спать в обнимку, но как-то раз, проснувшись ночью, обнаружил, что Сережкина голова лежит у меня на плече, а сам я обхватил его руками и при этом вполне комфортно себя чувствую. Нагружали его сильно, конечно - представляю, как все у него болело, он постоянно ворочался во сне и мне казалось, что ему становилось полегче, когда я его обнимал.
Проект шел себе помаленьку, Сережка был доволен - пахать и получать высшие баллы было для него одним из самых больших удовольствий на свете, и в этом я его прекрасно понимал - сам такой. А о том, что будет после окончания шоу, я не думал. «Живи настоящим», не помню, кто сказал, но очень верная фраза и подходит для всех случаев жизни.
Может быть, я и закрывал глаза на какие-то вещи, но тогда мне казалось глупым докапываться до всяких мелочей, которые казались мне незначительными. Например, меня периодически царапало то, что он не рассказывает мне и четверти того, что с ним происходит, но ковыряться в душе у человека, если он сам этого не хочет, я терпеть не мог. Да и понимал прекрасно, что ему переключиться надо, а не мутузить еще и вечером те проблемы, которые он решал днем. Я не думал тогда, что эти недоговоренности могут нам как-то помешать.
Но с одной проблемой я столкнулся лично, и теперь мне кажется, что именно она сыграла какую-то странную роль в нашем расставании. Все планирую покопаться где-нибудь, в том же интернете, почитать про эту Сережкину группу, что там были за тайны Мадридского двора.
А дело было так.
Одним апрельским вечером возвращаюсь я к нам домой, открываю дверь, вхожу, собираюсь включить свет. И вдруг слышу резкий голос с хрипотцой:
- А ну на пол, бля….
Первая мысль – дома ли Сережка. На пол не ложусь, но и не двигаюсь.
- На пол, кому я сказал!
Слышу два шага ко мне, резко приседаю, всем телом кидаюсь на голос. Подминаю под себя какого-то мужика, из руки у него вылетает пистолет.
Ну, милый мой, без оружия я уделаю тебя как котенка. С вывернутым руками особо не повыделываешься. Мужик шипит: «Да я тебя урою, да ты не знаешь, с кем связался». Угу, ментам это расскажешь. Надо бы ему руки связать, шарю взглядом по прихожей - вот шарф подходящий. Черт, где же Сережка?
- И что здесь происходит? – слава тебе, господи, жив-здоров, сам только пришел, стоит в дверном проеме.
- Сереж, милицию вызывай, я тут домушника поймал.
- Какой я тебе на хрен домушник… - пыхтит мужик подо мной, - он мне сам ключи дал.
- Временно, - поднимает палец вверх Сережка, - Леш, отпусти его, это мой…. хммм. Ну, в общем, это Влад, мы раньше вместе … выступали.
Я отпускаю этого Влада, и тут до меня начало доходить, что где-то я его видел. А, ну да, Смэш, или как их там, пацан с суровым взглядом.
Сейчас просто убьет меня этим взглядом, ну-ну, боюсь-боюсь.
Подбирает с пола свою пукалку - газовая, так я и думал. На настоящий у тебя понта не хватит, придурок.
- Принес? – флегматично наблюдая за происходящим, спрашивает Сережка.
- Да, там коробка на кухне с дисками. Извини, что долго держал, но все некогда было посмотреть.
- Теперь посмотрел? Давай ключи.
- Да ладно Сереж, ну чего ты… - говорит Влад и протягивает к Серому руку - тот шарахается от него точно так же, как в свое время от меня.
Я инстинктивно дергаюсь к Сережке. Влад руку тут же убирает.
- Это что, твой новый директор? – говорит ехидно. Губы улыбаются, а глаза из-под длиннющей челки злые…
- Не твое дело.
- Сереж, ну, мы же помирились вроде… хоть ты и снова кинул меня с Евро.
- Я с тобой не в этом смысле мирился. Отдал, чего хотел, и мотай. Займись пиаром, наконец.
Влад хлопнул дверью так, что стекла зазвенели. Сережка ушел, а я остался стоять в прихожей, переваривая увиденное. Честно говоря, я мало что понял. Но было ясно, что это какие-то давние разборки, и я пошел искать Сережку – может, расскажет чего толком.
Его я нашел сидящим в кухне на подоконнике. На столе стояла открытая бутылка джина. Ого, дело серьезное, раз уж он напиться решил.
Я сел за стол, налил себе тоже, достал льда. Сережка покосился на меня – до льда он не додумался, но ничего не сказал. Сидим, молчим.
- У нас сложные отношения, - сказал, наконец, вздохнул.
- Угу, - поддакиваю я, - кому сейчас легко?
- Я не хочу рассказывать, но и ты не спрашивай, хорошо?
- Хорошо, - вот только хотелось бы знать, какие именно были эти отношения. Не то, что бы я ревновал (глупость какая), а просто хотелось определенности.
- Но там уже все…
Мне этого было вполне достаточно. Все так все.

Вот только после этого случая Сережка как будто отодвигаться от меня начал. Я поначалу на усталость все списывал, понятно было, что тяжело ему, но зато вся его работа в цирке окупалась сполна. Номер мы с ним сделали отличный, выступили, получили свои высшие баллы – ну так кто бы сомневался.
И тут, как назло, проблемы пошли одна за одной - народ начали выгонять из проекта, переживал он, ну так и все цирковые расстроились. Привыкли мы к ним ко всем, и интересно работать было, и люди оказались неплохие. Мой так вообще ... хм…
Звонить ему кто-то начал постоянно, даже на репетиции покоя не давали, и злился он из-за этих звонков, раньше как-то поспокойней он был. А однажды чуть сон мой старинный не сбылся – почти навернулся он с верхней поддержки. Хорошо, сэнсей среагировал. Ух, как он меня тогда вздрючил... А Сережке как будто все равно было – вниз головой, так вниз. А я не мог понять, почему так все вдруг наперекосяк пошло.
С горем пополам выступили мы в полуфинале - перенервничал я жутко, репетиции наши закончились, стали реже видеться, только утром-вечером, да и то не всегда - гастроли-переезды, да и другие номера он стал доделывать-переделывать, акробатикой уже не занимался.
Проект этот он все-таки выиграл. Хотя, вот мое мнение, мог так и не напрягаться – уж голосовали за него ого-го как, и с меньшими баллами победил бы, всем это ясно было. Но куда там – догнать и перегнать, только так и не иначе.
Отметили мы финал всей честной компанией, а настроение у меня паршивей некуда – ведь чувствую, что как-то по наклонной у нас все идет, исчезает контакт, ну просто на глазах. А что делать, ума не приложу. Одно знаю – мне точно не в чем себя упрекнуть, если и любил я кого, так его, это точно. И не молчал об этом никогда.
Я совсем уже собрался разговор серьезный затеять, хоть и терпеть не могу все эти выяснения отношений, но опередил он меня.
Зашел на кухню, сел, достал рюмки, разлил ту еще недопитую бутылку джина. И все это молча, не глядя на меня. Я так понял, что сейчас что-то важное будет.
- Я уезжаю на гастроли.
- Угу, - говорю.
- На месяц.
Я молчал, растерялся как-то… хотя и понимал, что он от меня ждет. Потом собрался все-таки:
- Мне, наверное, лучше обратно переехать.
- Нет, нет, живи, если хочешь. Просто…
- Просто кто знает, что случится за месяц.
- Ну да… Леш, ты замечательный, правда…
- Но…
- Но потом у меня будет промо-тур по Англии, потом…
- Я понял…
- Я не хочу, чтобы ты сидел и ждал меня, ты же будешь, я знаю…
Я молча кивнул и вышел, мне надо было побыть одному. Устраивать истерики с битьем посуды я не собирался – сам достаточно насмотрелся на такие закидоны и прекрасно помню, как это все это отвратительно выглядит. Да и бесполезны здесь какие-то слова, по себе знаю, если решил, значит, решил…
Потом я услышал, как тихо закрылась входная дверь. Все.

Нам было хорошо, мы никогда не строили никаких планов, но зачем же так насильно рвать то, что еще живое и настоящее… А может быть, только для меня это было живым…. Да нет, не верю, нельзя сыграть то, что я видел в его глазах.
Ладно, Сережа, это твой выбор.
Не знаю, почему ты его сделал.
Не знаю, найдешь ли ты счастье в том, к чему стремишься.
Не знаю, увидимся ли мы вообще.
Но точно знаю, что мне будет тебя не хватать.
И еще я надеюсь, что будет еще человек, которому ты сможешь довериться.