|
|
| |
| |
| |
|
|
без названия
Просто обожаю Новый год. Пусть это ребячество, но вся эта разноцветная мишура, огни гирлянд, шуршание фантиков, запах ели и мандаринов до сих пор вызывают в моей душе приятное щекочущее тепло. Иногда так хочется волшебной сказки...
Думаю, для каждого в этом празднике есть свой любимый момент. Для кого-то это бой курантов, выстрел пробки и шипение пены в бокалах, загадывание желания, раздача подарков, а может, - последние секунды уходящего года. Для меня лично священное таинство - наряжать ёлку. Настоящий Новый год может быть только с настоящей ёлкой - это моё правило. Притащишь её с улицы - на ней с мороза даже иголки звенят, как хрустальные, - и тут же по всей квартире разольётся восхитительный хвойный аромат, сразу как будто в детство возвращаешься. На пушистых лапах поблёскивает иней, тихо тают снежинки...
Да, что-то я замечтался. Ну, естественно, мой младшенький не мог упустить такой возможности.
- Эй, не спать! - и как жахнет меня по голове своей медвежачьей лапищей! Это ему кажется, что легонько, а у меня аж искры из глаз.
- Нарываешься... - потирая ушибленный затылок, грозно надвигаюсь на него.
- Ага! - радостно кивает он. Мазохист. Ничего, сегодня ночью он у меня за всё получит.
Да, приятно, конечно, наряжать ёлку с любимым человеком, только ведь Владька с ёлочными игрушками - это ж слон в посудной лавке! Уже два шарика кокнуть умудрился, чудище лохматое. Хорошо, хоть не мои любимые...
- Кончай крутиться, мешаешь. Влад, не лезь, кому говорю!
- А что ты мне подаришь? - ууух, ну ты меня достал, мелкий.
Подскакиваю к нему, прохрипев голосом Волка из "Ну, погоди!": "Лучший мой подарочек - Э-ТО-ТЫ!", хватаю его в охапку, сжимаю и тискаю.
- Что, Серый Волчара, справился с маленьким? - хихикает Владька, плотнее кутаясь в мои объятья. То ли ещё будет, малыш...
Наконец, всё готово. Последний штрих - зажечь гирлянды. Стою с кнопкой в руках - прямо испытание ракет.
- Итак, господа присяжные заседатели, командовать парадом буду я! Раз, два, три, ёлочка, гори! А, ччёрт, Влад, огнетушитель, быстро! Стаскивай с неё эту дрянь, ща спалим тут всё к такой матери! Да на стенке он, чучело, давай сюда...
Фуух, еле справились. Дурная ёлка, буквально всё понимает. Хотя, будь она синтетической - и нас с мелким не надо было бы кремировать.
- Испугался?
- Да не... то есть так, чуть-чуть. Мы ещё легко отделались.
- Угу, вовремя спохватились. Зато теперь ёлка у нас в пене, как в снегу, красота неописанная. Ты, видать, гирлянды дешёвые купил, дай-ка сюда коробку... "Made in China", ню-ню... Эх, ты, горе моё, - легонько щёлкаю его по лбу.
- А что я? - возмущается Влад, - Они сейчас все "чайные"!
-Учись, студент, - достаю со шкафа коробку со старыми, "дореволюционными" лампочками, не такими изящными, конечно, но надёжными, как танк. - Рискнём?
- Серёнь, а может, не стоит?
- Не дрейфь, салага, всё путём будет!
Обматываю несчастное дерево новой порцией проводов.
- Зажжение ёлки, эпизод первый, дубль второй, - комментирую гнусавым голосом, - Раз, два...
- Заткнись! - вдруг испуганно рявкает на меня Владька, и мы оба взрываемся хохотом.
На этот раз обошлось без эксцессов. Общими усилиями (примерно 70 на 30) накрываем на стол. Всё довольно мило и по-домашнему. Мягкий приглушённый свет, мерцание огоньков на ёлке, урчание телевизора, хорошее вино и чёрная, затягивающая бездна глаз напротив - моя верная и добровольная погибель. Только вдвоём. В этот раз мы решили никуда не ходить и никого не звать, а посвятить эту "самую длинную" ночь друг другу. Говорят, как год встретишь... Хорошая примета.
Он вдруг убирает руки с моих плеч, поднимается с дивана и подходит к окну. Долго стоит, глядя куда-то в темноту. Я тоже встаю, выключаю телевизор (всё равно, как обычно, ничего интересного), бесшумно подкрадываюсь к нему, обнимаю сзади, чувствуя, как от моего прикосновения на секунду замирает его сердце.
- Посмотри, как красиво, - чуть слышно выдыхает Влад.
- Очень, - обвиваю руками его талию, кладу подбородок на плечо. За окном падают пушистые хлопья снега, скрадывая очертания, поглощая звуки, замораживая на лету мгновения.
- Ой, Владь, что это? - вдруг указываю я на небо.
- Где? - настораживается он.
- Да там, приглядись, видишь? Мигает что-то.
- Не-а... А! Ну, и что?
- Как что! - слегка тормошу его за плечи, шепчу с азартом:
- А вдруг это НЛО!
Он притворно вздыхает, качает головой, произносит с укором:
- Малдер, сколько тебе можно повторять: всё можно объяснить научно. Ракеты это кто-то запускает.
- Вау! Ты серьёзно? Никогда бы не подумал. А ты у нас что, типа Скалли?
- Угу. Специальный агент Скалкин.
Смеёмся. Я крепче прижимаю Влада к себе, утыкаюсь губами в шею; ладони проскальзывают под его рубашку. Он поворачивается ко мне лицом. Почему-то опускает глаза. Смущён?
- Владь, ты чего?
Еле различимый шёпот в ответ:
- Будь сегодня нежен со мной... пожалуйста.
М-да, мелкий, умеешь ты задать задачку. Девушкой, что ли, захотелось себя почувствовать? Как же это у меня с ними было... когда-то... и не вспомнить, столько времени мы уже с Владькой. С девушкой ведь принципиально по-другому, она создание хрупкое (а Влада уж точно хрупким не назовёшь!). На неё не накинешься с яростью, не повалишь навзничь, с треском раздирая на ней одежду, сминая под своей тяжестью, терзая её тело голодными поцелуями, как ястреб добычу. А именно так и было всегда у нас с ним... а теперь ему вдруг нежности захотелось. Ну, хорошо...
Я беру его за руку (она едва заметно дрожит), веду за собой. Осторожно и бережно кладу на постель. Непривычно. Ему, наверное, тоже. Он лежит с закрытыми глазами, затаив дыхание, ждёт. Я пристраиваюсь рядом и начинаю разглядывать его лицо, как если бы видел его впервые. Длинные ресницы, надо же, я и не знал, что они такие длинные. Изогнутые в вечном удивлении брови. Румянец на щеках. Бесконечное число родинок... нет, не буду считать, а то так и заснуть недолго. Губы... столько раз целовал их, знаю наизусть вкус, но никогда не замечал их формы и цвета... Красивый он всё-таки у меня, маленький дьявол. Ладно, хватит умиляться. Я знаю, чего он хочет. Так уж и быть, не стану его мучить сегодня.
Склоняюсь над ним и очень осторожно целую в лоб. Ещё и ещё, не волнующе, а мягко и нежно трогаю губами его пылающие щёки. Он улыбается, глубоко, прерывисто вздыхает. Лёгкими, неуловимыми, как крылья мотылька, касаниями покрываю тонкую кожу век, ресницы... Соскальзываю на висок, чуть ниже, лизнув ушко, возвращаюсь и припадаю к его приоткрытым, воспалённым губам... Он не отвечает на поцелуй, только лоб у корней волос покрывается испариной. Что ж, сегодня я всё сделаю сам. Пусть это будет его ночь.
Я спускаюсь ниже. Провожу языком линию от ямочки у основания шеи к подбородку. Он изгибается мне навстречу, и я ловлю себя на мысли, что получаю неземное удовольствие оттого, что ему хорошо. Уже с трудом сдерживаю себя от резких движений, медленно, дрожащими руками расстёгиваю на нём рубашку. Слышу, как колотится его сердце... И вот уже мои чуткие проворные пальцы путешествуют по его телу, на котором знают каждую линию, каждый изгиб, родинку... Ниже, ниже... ну, что же ты молчишь, стиснув зубы? Строишь из себя героя? Если думаешь, что у тебя получится, значит, за все годы, что мы вместе, ты так до конца и не понял, на что я способен...
Ласкаю его всё жарче, попутно продолжая раздевать. Поцелуи против моей воли становятся ненасытнее с каждой секундой... впиваюсь, жалю, почти кусаю... "Тише..." - шепчет он, задыхаясь. Определённо мазохист. Я же чувствую, что он уже весь горит.
Значит, всё ещё молчишь? Тебя не впечатляет? А если я сделаю так?.. С наслаждением наблюдаю, как он, громко застонав, прогибается назад...
Всё, не могу так больше! Довольно ты надо мной поиздевался! Растравленный зверь сорвался с цепи, и сейчас ты будешь кричать...
***
Он уснул почти сразу. Посмотрел на меня благодарно и измученно, уткнулся лицом в мою грудь и затих. А я так и не смог до рассвета сомкнуть глаз. Всё лежал, обняв его, запустив пальцы в его мокрые волосы, и пытался понять, что ему снится. Но он, похоже, спал слишком крепко, без снов. А когда за окном посветлело, я осторожно выбрался из-под одеяла, встал (до чего же холодный пол!), пошатываясь, добрёл до стола. Наткнулся на почти пустую бутылку вина и вылил остатки красной жидкости себе в глотку. Обернулся на Влада: он перекатился на другой бок и продолжал мирно посапывать, по-детски подложив руки под щёчку. Я улыбнулся. Пусть спит, он отдал мне все свои силы...
Позже, освежённый холодным душем, и окончательно протрезвевший, я сидел у разрисованного морозом окна, наблюдая, как снаружи в воздухе кружатся холодные белые бабочки снега. Только мне было тепло и как никогда хотелось петь, потому что я верю в приметы... особенно в ту, что про Новый год.
напишите coldbringer
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|