|
|
| |
| |
| |
|
|
Одно «но».
Писать. Влад всегда любил писать. Наверное, потому, что в
этом он был действительно хорош. В школе ему никогда не давались
точные науки, спорт был пустым звуком, а музыка… скажем так, он
прекрасно понимал, что никогда ему не удастся сделать в музыке
переворот… Его, Влада, никогда не будут изучать на уроках музыки
среди великих скрипачей. И хотя у него был голос... ну так
что же? ... голос был и у сотен других, о которых никто никогда
не узнает….У Сережки, например, по мнению самого Владика, голос был
гораздо лучше… А он… он был всего - лишь заурядным
мальчиком, которому повезло родится там, где он родился… Было
только одно «но»… Когда он брал в руки карандаш… или просто
садился за клавиатуру… Когда слова начинали складываться в
предложения и образовывали какие-то непонятные, но необычайно красивые
узоры… Вот тогда, а вернее когда он читал отзывы на
опубликованные в сети рассказы, Влад чувствовал, что он - не
заурядность и не серость, что то, что он делает кому-то нужно, может
кому-то помочь…
Самое смешное, что никому из окружающих ничего подобного не могли и на
ум прийти… Ещё бы! Когда он говорил, например, многие смеялись
над ним… училка литературы в школе всегда довольствовалась
содранными из Интернета сочинениями… даже Серый, который,
казалось, знал его лучше всех никогда не читал ни строчки, написанной
Владом… Кстати о Сером… Должно же было так получится, что
именно над письмом к нему Владик ломал себе голову уже пол ночи…
Странно… раньше, когда у него было о чем писать или просто было
настроение это делать, не возникало никаких проблем… а тут…
он выбросил уж, наверное, около двадцати листов, а ничего, что
действительно хотел сказать так и не сказал… А собственно…
что он хотел сказать? Что когда видит его, его сердце пропускает один
или два удара? Что ему больно видеть его с другими? И слушать рассказы
об очередных похождениях? Что он не хочет этого, ему не нужны эти
эмоции, но его-то как раз никто и не спрашивает? Что, просыпаясь утром
после очередного красивого и теплого сна, хочет заплакать от осознания
того, что это-всего лишь сон? Что иногда, когда он совсем один, ему
страшно произносить это имя «Сережа», потому что оно одно содержит в
себе признание? Что это все, конечно, обязательно пройдет, но вот
только когда? Что он так со всем этим сроднился, что и отпускать
страшно? Да… всё это… И многое другое… но ничего не
получалось… Выходило каждый раз одно и то же… Но оно ему
совсем не нравилось… Абсолютно…
Как-то совсем не вовремя его мысли прервал телефонный звонок. Подняв
трубку, он услышал голос Серого:
-Владик, ты не спишь?
-Нет.
-Отлично. Тогда я сейчас приеду. Можно?
-Да.
-Что? Что-то случилось? Я не вовремя?
-Нет.
-Господи, да скажи же что-нибудь кроме этих «да» и «нет».
-Я люблю тебя.
Вот! Вот они эти слова, которые он столько раз сминал за эту
ночь… Слова, которые делали его чувства слишком форматными и
банальными… Слова, которые Сережка, конечно, никогда не поймет…
-Я сейчас буду! Никуда не уходи!
Что это значило? Владик не знал. Ведь он, в сущности, был всего - лишь
заурядным мальчиком… хоть и влюбленным… А все стальное было уже
не так важно… Особенно если учесть, что уже через два часа он,
накинув на себя валяющуюся на полу Сережину рубашку, сосредоточенно
глядел в «отражение» собственных глаз, не забывая при этом делать
довольно глубокие затяжки этих жутко вредных и абсолютно
ненужных, но таких привычных сигарет…
напишите Zann'e
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|