|
|
| |
| |
| |
|
|
Poisoned
Знаешь, бывают разные яды. Бывают медленные, которые постепенно, со временем расползаются опасными нитями по крови. По каждому сосуду тянется тоненькая полоска отравы. Отравы, которая с каждым днем, с каждой новой протянутой веточкой, убивает человека. Убивает мучительно, со смаком пожирая его чувства, его страх, его сознание.
Бывают яды быстродействующие. Яд попадает в кровь сгустком ужаса, долетает до сердца и ба-бах! Сгусток взрывается миллионами маленьких осколков, молекул, которые мгновенно поражают весь организм. Каждый сантиметр тела, каждый кусочек души человека покрывается этим веществом. Человек умирает и все. И все.
Знаешь? Ты – мой быстрый яд и медленная отрава.
Agony.
У меня в груди что-то взорвалось. Знаешь, что-то ударило, постучало напоследок и угасло. Пропало что-то. В груди. Сердце, что ли? Гмм... А знаешь, может и сердце. Может. Оно у меня, знаешь, такое сла-а-абое, нежное. Ранимое сердце у меня, понимаешь? Вот этого-то ты не учел. Сердце-то ранимое, оно такое вытерпеть не смогло. А раз сердца нет... Раз сердца нет, то я теперь могу все. Я мстить могу. Да-да. Я могу мстить. Я же... Бессердечный я. Бессердечный, уставший, испуганный. Я мстить буду.
У меня там, в груди, что-то болит. Ноет так жалобно что-то. Половинка сердца? Разве может так болеть всего лишь половинка?! Может. Я теперь точно знаю, может.
А еще иногда мне хочется что-то сломать. Кого-то убить. Не знаю. Умереть хочется. Глупое такое желание вскрыть вены и посмотреть, что будет. Представляешь? Вот такое вот желание. Вскрыть вены и посмотреть. Таблетки не интересно. А вот взять и вскрыть... О чем это я? Да...
Думаешь, я не понимаю, что это бред?! Думаешь, я не понимаю, что это просто агония?! Понимаю, все понимаю. Но знаешь, что самое страшное? Что мне так хочется. Я хочу лежать на кровати и ничего не делать. Я хочу плакать. Я хочу бить посуду, кидаться на прохожих, напиваться до чертей в глазах, разорвать простыню на клочки. Я хочу. А знаешь почему?
Потому что больно. Вот там вот, где половинка. Там больно. Очень больно.
Toxicide.
А знаешь, все не так страшно. Нет, совсем не так страшно. И жить можно. И петь. И даже есть, спать и чистить зубы. Все можно. Только вот очень страшно это. С нуля. Страшно снова начинать жить собой. Вот только я. В зеркале – я, в постели – я, в квартире – я, в мире – я. Без тебя. Но наверно так нужно. Да нет, я все понимаю. Я понимаю, что «так не может продолжаться», «это невыносимо», «мы устали». Мы. А знаешь, я уже привык, что нас больше нет. И ты прав. Так даже лучше. Я теперь говорю за себя, думаю за себя, решаю за себя. Да, ты был прав. Так лучше.
Как я себя чувствую? Гм... Нормально, наверно. Так должно быть чувствуют себя отравленные после того, как им введут антидот. Противоядие действует, понимаешь? Кто бы мог подумать, что противоядие может быть ядовитей, чем отрава? Знаешь, иногда бывает очень обидно. Обидно, что все. Обидно, что больше не за что бороться. Обидно, что больше нечего скрывать. Жаль.
Антидот прекрасно действует. Знаешь, я уже научился свободно дышать. Да. Что еще... Вчера вот решил поехать куда-нибудь отдохнуть. Так что жизнь налаживается.
Правда есть прискорбная мелочь. Просто... Понимаешь? Просто... Яд. Больно. Просто.
Я, наверно, умер.
... телефонные гудки.
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|