Гастрольные приключения Смэшиков

Гастрольные приключения Смэшиков

главы 1 - 5 , 6 - 7 , 8 - 10 , 11 - 12 , 13 - 16 ,

6
В дверь дубасили так, словно стая мамонтов атаковала гостиницу, или олигархи-олигофрены захватили телевидение.
Влад неохотно поднялся со скрипучего дивана в гостиной времен Реставрации..... местного отделения психиатрической больницы имени Немировича-Кащенко и открыл дверь.
На пороге стоял взмыленный и похожий на чертенка из табакерки Лазарев.
- Ну что за ** твою мать! - поздоровался он. - Владь, какого хрена ты отрубил мобилу?
Влад смотрел на брата своим фирменным немигающим взглядом - выдерживал паузу. Потом развернулся на каблуках и вновь шмякнулся на диван.
- Дорогой Сергей Вячеславович, я уж не знаю, из какой задницы вы изволили мне телефонировать, но в этом Черезтризабораногузадерищенске связь то потухнет, то погаснет.
Сережка заметно смягчился, глотнул минералки из бутылки на полу.
- Да уж, - протянул он, - связь езззззь...
- Зашибизззь! - закончили они хором.
Влад привалился к подлокотнику дивана и закрыл глаза.
Сережа вновь присосался к минералке, громко пил воду, причмокивая и проливая.
Владька приоткрыл один глаз
- У кого-то рот дырявый, - отметил он вполголоса.
И Лазарев подавился. Кашляя и сквозь кашель отчаянно матерясь, он носился по всему номеру. Владик вынужден был поспешить на помощь. Как Владик помогал, посторонним лучше не видеть. Он вскочил с дивана и что было сил засветил открытой ладонью брату промеж лопаток.
Повисла тишина.
На глазах Сергея выступили слезы. Он застыл в позе поломанной куклы. Шли секунды.
Наконец он вдохнул, и на выдохе:
- Ты одурел что ли совсем?
Владик загадочно и удовлетворенно улыбнулся и взял с подоконника бутылку Бэйлиса.
- Ой, а это откуда? Влад, ты куда ходил? - взъерепенился опять Сережа.
- Спокуха, Мега, а то опять глазки красные будут, а у нас концерт. Пить будешь? - Влад наливал два граненых стакана полностью этой вязкой цвета кофе с молоком манящей жидкостью.
Сережа сглотнул слюну и кивнул.
- А баба твоя? - Влад улыбался, но все так же сосредоточенно и с оттягом разливал выпивку.
Сережа испуганно оглянулся и вопрошающе посмотрел на брата.
Влад смерил Сережку взглядом, потер висок:
- М-дааааааа, господин Лазарев, тя-же-ло. - И протянул ему стакан.
- Ну что, пусть плачут те, кому мы не достались, пусть сдохнут те, кто нас не захотел, как говорят наши девчонки! - Сережка заулыбался во все свои 48 зубов и два глаза.

Глухой, какой-то омерзительно совковый звон стаканов. Еще по стакану. Эх, хорошо пошло, грамотно.
Мутным взором Лазарев взглянул на часы.
- Еперный театр, так я ж опаздываю. Владь, где мое полотенце?
- Фанатки забрались по водосточной трубе и сперли! - Сделал огромные глаза Владька, в которых отчебучивала пляску святого Витта ядовитая усмешка.
Сережа глядел на него с укоризной.
- А, кстати, - вдруг произнес он. - Ты не хочешь пойти с нами?
- Я не хочу пойти с кем, прости? - Владик всегда был врединой и цеплялся к словам.
- Ну, это, Катя пригласила погулять. Я б хотел, конечно поспать, но не знаю. Честно...
- Ах, Каааатя, - понимающе закивал Влад. - Это которая по счету за этот месяц? 3792-ая?
- Владь, ну прекрати, - сквозь горловину стягиваемой водолазки пробубнил Сережа. - Ладно, хрен с тобой.
И ушел в ванную по синусоиде, пару раз больно ударившись о ручку двери.

Владик, насколько позволяли условия, "удобно" устроился на диване и прикрыл глаза.
... Катя... Что ни город, то у Сережи Катя, Маша, Наташа, Оля, Шахерезада Степановна, Прасковья Рафаиловна и Даздраперма Маркленовна. А я вечно как дебил. Чуть что, так Владик еще молодой, да он все время молчит. Будешь тут молчать и строить из себя статую Свободы, когда на фоне брата выглядишь идиотом только потому, что он всегда в центре внимания. Сережа то, Сережа сё. Хороший. Слышал бы кто-нибудь, какими матами он кроет фанаток вне пределов досягаемости. А, хер с ним. С другой стороны, я в беспорядочных связях не замечен. Если что, пусть выкручивается сам.

Это была последняя сознательная мысль, вяло помахавшая Владьке конечностью - типа "рука" - и оставившая его безмятежно дремать, посапывая как двухнедельный котенок...

... Влад спускался по лестнице куда-то, где было так темно, что даже невозможно было определить, есть ли границы у этой темноты.
Приходилось шаркать ногами, чтобы хоть как-то передвигаться. Темнота была липкой, густой, и пахло сыростью.
"А, твою налево", - подумалось ему. - "Надо же было свиданку назначить тут. Да меня, если даже искать будут с вертолетом, не найдут ни фига. Ладно, раз ей хочется романтики, устою я ей романтику в холодильнике. Не май месяц все-таки, хоть бы домой что ли пригласила."
Сознание Влада все возмущалось и возмущалось, когда чья-то холоднющая рука пошарила по его лицу.
Влад с перепугу ее перехватил и стал ощупывать, опасаясь, что это и не рука вовсе.
Он подушечками пальцев пытался угадать каждую складочку, каждую морщинку на ладони человека, оказавшегося с ним в темноте. Он медленно изучал. Человек, обрекший Влада на эту безмолвную игру без выигрыша, не издавал ни звука, словно его руки были руками темноты, обнявшей Топалова и заставившей его сердце биться, как у хомяка, потерявшего свой домик. Ладошка, которую сейчас гладил Влад была влажной, почти невесомой. Тонкие пальцы, мягкая, почти детская кожа, на одного кольца, аккуратно подстриженные ногти, тщательно отполированные, запястье, куртка, ВСЁ.
Страх Влада тысячекратно усилился, когда он ощутил прикосновение другой руки. Пальцы пробежали по его носу, щеке, скользнули за ухо, потрогали волосы. Почему-то Топалову казалось, что этот человек напротив улыбается, но не узнает его.
Другая рука освободилась из плена цепких пальцев Владьки. и теперь две нежные ладошки трепетно блуждали по его лицу, шее, волосам. Влад был в шоке. Он готов был поклясться, что этот страх и недоумение были круче любого оргазма.
Кровь стучала в висках, то деревенели, то становились ватными ноги. Казалось, он терял сознание. Незнакомые руки забрались за воротник. Непередаваемые ощущения, когда чьи-то пальцы ТАК ласкают ключицу, ерошат волосы.
Внезапно все исчезло. Как будто сгинуло, оборвалось. Влад готов был закричать. но темнота сделала один шаг навстречу, и Владик явственно ощутил ее сладкое, почти фруктовое дыхание.
"Не отпущу, моя!" - пронеслось в голове у Влада. Он медленно, словно сквозь густую вязкую кашу, вытянул вперед руки и, бережно обхватив фигурку той, которая так хитро спланировала их свидание, прижал ее к себе, словно боясь поломать. Руки дрожали. Влад так боялся, что все это окажется миражом, и сказка рассеется, что его трясло самого.
Раздался глухой смешок. Все те же влажные ладошки, поглаживая и дразня, обняли Владькино лицо, и губы Влада потонули в бездонном, как и темнота, окружавшая их, сладком поцелуе.
Поцелуй был долгий, трепетный, словно высасывающий жизнь друг из друга, изучающий, напряженный, однако же не разрывающий тело на мельчайшие клочки. Он был неведомый и непередаваемый. НЕРЕАЛЬНЫЙ.
Поцелуй ни с кем и нигде.
"Так и до инфаркта можно довести!" - подумал Владька и заставил себя оторваться от фруктовых, ароматных, мягких губ, но только для того, чтобы вернуть поцелуй ТОЙ, которая ТАК его сейчас целовала. Влад почему-то нервничал. ОНА тоже. Он это чувствовал по биению маленькой венки на ее виске, по тому, как вспотела кожа наш шее под коротко стриженными волосами.
Они целовались, упиваясь друг другом, то замирая и дрожа всем нутром, то блуждая по лицу друг друга в неистовом метании, то прикусывая губы, то играя языками.
Атмосфера накалилась до той точки, когда плавится каленая сталь. Если Влад сейчас, здесь не будет обладать ЕЮ, он сойдет с ума, покончит с собой, мир перевернется, но он никогда себе этого не простит. Он потянул молнию на куртке, она не поддалась. Две влажные ладошки поспешили на помощь, но молния не поддавалась. Они дернули в четыре руки, смешавшись сбивчивыми дыханиями, и Владу чуть не разорвали куртку и не сломали шею. Из кармана что-то выпало, глухо стукнув.
"Мобильник", - понял Влад. - "Все, кранты. вечер запорот".
Он присел на корточки, порылся в кармане и достал свой брелок с фонариком, который всегда носил при себе, посветил по полу, нащупал мокрый и грязный мобильник в луже, вытер его и руки о штанину и поднялся.
Узкий тусклый лучик фонарика осветил фигуру девушки, такой желанной, и безумно близкой.
Ботинки с узкими задранными носами, джинсы, черное вязано пальто на поясе. Влад опешил, ни фига ж себе. Темные короткие волосы....
- СЕРЕЖА?
- ВЛАД? - сипло, но не менее ошарашено послышалось в ответ.
Владька покачнулся.
- О , нет... - отступил на шаг. - НЕТ! - воскликнул. - НЕЕЕТ! - закричал, что было сил...и проснулся.
Над ним , едва прикрывшись полотенцем, стоял испуганный Сережка и тряс его за плечо.
- Владь! Владь? Ты уснул что ли?
Влад отшатнулся, отмахиваясь от Сережки руками, продирая глаза и пытаясь понять, что же произошло.
- Я спал что ли? - голос Топалова был хриплым, будто надломленным.
- Нет, ты орал, будто тебя тут насилуют двое с носилками, один с топором. Я даже вытереться не успел, и, по-моему, протрезвел. - сокрушался Сережка. - Оставь тебя на 5 минут, блин.
Влад сел на диване и огляделся. Да, однако, он спал всего минут 10, и тут вдруг столько всего.
Он взглянул на полузамерзшего Сережку, голого, с этим полосатым полотенцем, и у него заложило уши. Посреди горла застрял огромный ком. Он вспомнил, с КЕМ только что целовался.
- Серень, дай попить, - давясь попросил он и перевел взгляд на Сережину спину... ниже... - И да, и это... пойди, оденься, а?

Сережа похлопал недоуменно ресницами, всучил Владу стакан с минералкой и нырнул в дверь ванной.
Оттуда спустя мгновение донеслось:
-А не пойду я никуда. Я спать пойду. - Сережка выполз из ванной в одних трусах, неизвестно зачем напялил на себя белый свитер, а брюки, подумав, решил не одевать. Он помахал Владу рукой, вальяжно прошлепал мокрыми ногами по коридору и скрылся за дверью в смежный номер.

7

До концерта оставалось ещё время, которое, как думал Сергей, он целиком и полностью посвятит одному из самых приятных занятий на земле - сну. "Человек одну треть своей жизни проводит в постели, остальные две трети он тратит на то, чтобы в эту постель кого-нибудь затащить". Странно, но именно в тот момент, когда пятая точка одного из солистов группы SMASH!! приземлилась на краешке кровати, которая, кстати, почему-то, отличалась изысканностью (в такой дыре и такая кровать, да ещё и полуторная!), в голове вспомнились слова с "Русского Радио". Ну и фиг с ними - вспомнились и ладно.
Сергей стащил с себя через голову белый свитер, кинул его на стул, где эта часть его сегодняшнего прогулочного туалета повисла на мгновение на искусно вырезанной (видимо ещё в прошлом веке умелыми руками какого-нибудь реставратора) спинке и тут же свалилась на пол.
- Не буду поднимать. Лень вставать, - проговорил почти одними губами Сергей и уже почти опустил на одеяло свою уставшую от колдобин настоящих русских дорог и внезапно организованной экскурсии, спину, как в дверь постучали. Вспомнив почти весь запас истинно русского языка, глубоко выдохнув и проведя обеими руками по волосам так, что созданная в момент прическа могла бы стать победителем в конкурсе "Делаем своими руками-2003" (ну или "Ежики отдыхают"), Сергей поднялся и еле-еле прошел к двери.
- Кто? - сказал он слегка хрипловатым голосом, который бывает, когда ты не говоришь какое-то время или просто шепчешь, а потом чтобы вновь дать голосу прежнюю силу необходимо слегка откашляться.
- Катя, - послышалось из холла.
"Ну этого мне ещё не хватало. Что опять? Можно хоть 5 минут, не говоря уже о более длительном сроке, побыть одному в тишине и спокойствии..." - почему-то эти слова не слетели с уст Сергея, и он повернул дверную ручку и впустил замершую девочку в свой номер.
Шапочка какого-то непонятного темного цвета, видно купленная в дорогом магазине (только там иногда можно встретить такие шедевры), оставляла на растерзание ветру и холоду концы Катиных волос (а Катя между прочим была блондинкой - натуральной, от природы), пуховик "благородного" (ну в общем бежевого) цвета едва прикрывал попу и из-под него виднелся край свитера такого же непонятного как и шапка темного цвета, джинсы были заправлены в резиновые сапоги, но не в такие, в каких ходили лет так эдак 20-40 назад, а в очень даже приличные сапожки, даже с какой-то фигней-пряжечкой сзади. Оставалась только самая малость - узнать, куда же это эта милая девочка так вырядилась и зачем пришла к Сереже. Ответ не заставил себя ждать.
- Одевайся, но только на ноги что-то непромокающее. Я тебе кое-что показать забыла.
- Но вообще-то через пару часов концерт и непромокающего у меня ничего нет. Или ты принесла памперсы?
Катя как будто и не слышала слов, которые касались предстоящего концерта. Для неё сейчас бы подходил и тот вариант, согласно которому концерт отменялся бы по неизвестным никому причинам. Но тогда бы пришлось долго разговаривать с Орловым, объяснять ситуацию.
- Успеем, - она вынула из пакета, который принесла с собой (ну прямо как знала) сапоги, которые явно принадлежали её отцу, но выглядели ещё лучше, чем дочкины. Сереге пришлось их надеть, заправив свои длинные штанины джинсов во внутрь (он никогда не любил и просто люто ненавидел заправлять штанины. Пусть лучше чаще их надо будет стирать, но неуютно себя чувствовать - никогда!). Вновь натянув на себя лежащий на полу свитер и вытащив из шкафа черное вязаное пальто и любимую черную шапку, он еле-еле поплелся за своим экскурсоводом.
Они молча шли по направлению к пляжу. Катя искоса наблюдала за своим спутником, скрестившим руки на груди, так как температура воздуха, видимо, решила не участвовать в этом незапланированном походе, и понизилась почти на 5 градусов. Сергей шел молча оттого, что все его мысли сейчас находились совсем не здесь, а в том гостиничном номере, на той полуторной кровати, под теплым пуховым одеялом в обнимку с подушкой. Мечта последних нескольких дней - лечь и заснуть часов так на 10-12, не меньше. Но мечтам свойственно оставаться мечтами, и сейчас было лишнее тому подтверждение. Он тащился куда-то в этих сапогах (к слову скажу, что Сергей вообще не любил сапог, ну кроме того, что в далеком сопливом детстве) по мокрому песку и навстречу дикому ветру. В голове витала только одна мысль, касающаяся того, чтобы побыстрее отделаться от своей спутницы, которую, похоже, не тяготило долгое шагание по местности, открытой всем ветрам (ну все-таки она, в отличие от некоторых, тут не несколько часов живет).
Но неожиданно эту мысль смыло порывами ветра и на её место водрузилась другая, вообще непонятно по каким причинам родившаяся - "А ведь она ещё девочка". Сергей на секунду перевел взгляд на Катю, на её хлюпающий нос, на слегка прищуренные от вновь нахлынувшей волны ветра глаза, и скользнул взглядом по её телу, вернее по одежде, которая прятала её тело. "Какое оно?" - третья глупая и неожиданная мысль проснулась в голове парня.
Вдруг, где-то в глубине всех одолевших мыслей, Сергей услышал чей-то голос, и неохотно последовав за ним, выбрался на поверхность трезвого промерзшего ума и уставился куда-то вперед. Оглядевшись по сторонам, он понял, что на автомате шел за Катей в неведомом направлении, и сейчас они опять находятся где-то на берегу.
Под ногами трещали промокшие старые доски какого-то заброшенного причала, о котором в летописи этого города наверняка было что-то сказано, иначе бы юная экскурсоводша не притащила сюда его. И тем не менее история ничего не знала об этом месте кроме того, что когда-то давно сюда приплыл корабль, который и по сейчас стоял здесь, погруженный наполовину в воду и выглядящий не очень-то презентабельно. По-видимому, он останется тут до тех неизвестных времен, когда его совсем не поглотит вода или, накрайняк, не разберут на металлолом местные мальчишки - наибольшая правдивость принадлежала первому варианту. Но почему именно эта груда ржавого железа заслуживает его внимания, Сережа не понимал.
Катя замялась на какое-то время, но переборов себя, взяла парня за руку и повела навстречу ржавой развалюхе.
- Вот это достойно моего внимания? - недовольным тоном спросил Лазарев, ведомый совсем незнакомой девушкой к огромной дыре, зияющей в обшивке корабля. "Титаник хренов", - пронеслось в его голове, когда они подошли совсем вплотную и чуть не поскользнулись на подмерзших сломанных досках.
- Пойдем!
- Ты что, спятила?
- Пойдем! - Решимости в девушке на данный момент было гораздо больше (и за что все-таки мужчин называют сильным полом, когда всё с точностью да наоборот), и она отчаянно впившись в руку Сергея потащила его внутрь.
Под ногами что-то хлюпнуло, едва он ступил на корабль, где-то вдали что-то треснуло и послышался звук капающей воды - ещё бы, сразу два человека нарушили покой этого "уютного и милого помещения".
- Зачем мы тут? Слушай, хватит уже. Это что - главная достопримечательность, которую ты забыла мне представить? Спасибо, очень польщен. Но сейчас мне хочется..., - он не договорил, т.к. Катя решила спуститься в трюм, а заодно, видимо, проверить покошенную лестницу (ну или то, что от неё осталось) на выдерживание почти 50 кг и рухнула. Жалко не было рядом видеокамеры - шедевр получился бы идеальный, что можно бы было не придумывать специальную озвучку, а прямо с исходном состоянии - с визгом и звуком, напоминающем взорвавшуюся банку с огурцами и брызгами - отправлять в передачу "Сам себе режиссер". Едва сдержав приступ истерического смеха, но не удержав смачного "Пфх" сквозь сжатые губы, Сергей аккуратно, дабы не состряпать второй кадр, спустился вниз и помог Кате подняться на ноги.
Джинсы ее промокли до нитки, с пуховика скатывались крупные капли, а на лице застыла жуткая гримаса из испуга и тоже набежавшего приступа смеха. Оба встретились взглядами и Катю вмиг осенило - она не отпустит Сергей отсюда, пока не осуществит то, чем собственно и должно закончиться подобное приключение, согласно всем законам жанра (по крайней мере в книжках и фильмах походы на пляж или какие-то укромные уголки, а особенно исторические, заканчивались именно этим). А Катя была девушкой продвинутой и не хотела отставать от моды.
Помещение оставляло желать лучшего - на полу постоянно держался слой воды чуть повыше щиколотки, стены проржавели донельзя и сквозь мелкие, но частые щели, задувал ветер с такой силой и свистом, что казалось вся конструкция вот-вот должна была развалиться, вокруг в разных "позах и направлениях" располагались трубы, рычаги и прочая дребедень и все это было погружено в полумрак, который можно сравнить разве что только с 4-5-часовым зимним вечером в квартире без света.
Со взглядом испуганного перекантуженного суслика Сережа начал было медленно выбираться на поверхность, туда, где было намного суше и легче дышалось, но резким непонятным движением оказался прижатым к сырой и ржавой стене. От удара головой перед глазами пробежали черные точки, заныл затылок, и сквозь еле открывшиеся глаза он увидел лицо, которое находилось от него на расстоянии 15 сантиметров. Вновь пришлось зажмурить глаза, и только слегка опустив голову влево и вновь открыв глаза, Сергей понял, что к чему.
Он был прижат к стене хрупким телом промокшей девушки, которая держала его руки чуть выше локтя и дышала в шею. От её дыхания становилось тепло и по телу пробежала дрожь. В воцарившейся тишине раздавалось только прерывистое, волнующее дыхание, которое вмиг превратилось в шепот, едва не доводивший до полной отключки и экстаза: "Есть легенда. Кто поцелуется на этом корабле с тем, кого любит, но кому боится в этом признаться - они всегда будут вместе". Выдохнув и сильнее сжав руки молодого человека, девушка ещё сильнее прильнула к его телу и поцеловала в шею.
Сергей готов был просто рухнуть на пол, в эту стоячую воду, так как ноги стали враз ватными, голова заполнилась туманом, а все мысли сводились к тому, что просто не понимал, как эта глупая и немного туповатая девочка смогла сделать это, привести его сюда, можно сказать, насильно, прижать к стене и довести до состояния, в какое он сам не раз вводил своих пассий.
Катя наседала на него, прижималась все ближе и ближе, ее губы дрожали и никак не могли решиться на еще один поцелуй, а ее руки никак не могли оторваться от его рук и пойти гулять по всему его телу так, как им хотелось. Опытный Лазарев без труда угадал состояние возбужденной девственницы. Как просто сразу все стало - этот ребенок готов сейчас на все, лишь бы не отпустить его - промокшего и замерзшего в кровать под одеяло отогреться хотя бы на 20 минут.
Взгляды их снова встретились, и Катя прочитала в глазах Сергея страх и желание, отчаяние и страсть, одновременно борящиеся за первое место. Вдруг в том районе (ну или чуть пониже - у кого как), где обычно во время дикого желания, жуткой боязни или волнения, начинают оживать и хаотично двигаться так называемые бабочки, Катя ощутила что-то твердое, теплое и иногда слегка двигающееся согласно движениям всего тела. Ей захотелось увидеть, узнать и потрогать то, что так манило. Она, отпустив руки Сережи и опустив свои в район загадочности, не отрывая взгляда от манящих карих глаз, просунула ладошку меж двух уже вовсю заведенных и слегка дрожащих от желания тел и пальцами ощутила то, что называют "мужским достоинством".
Взгляд Сергея вмиг изменился, так как тело ощутило покушение на самую дорогую его часть, но Катя уже не думала останавливаться. Ещё бы, она впервые находилась наедине с молодым человеком, с таким молодым человеком, которому не годились и в подметки здешние франты, она впервые ощутила дыхание и запах его тела так близко, как никогда прежде, и она наконец-то смогла дотронуться до той части, которую видела в разрезе на схематичном рисунке в учебнике по анатомии и которую вечно старательно закрывали простынями или чем-либо ещё во всех фильмах, которые крутили по телевидению. Теперь для полноты картины ей захотелось ощутить на своих губах сочный и страстный поцелуй и понять, что же такое стать женщиной.
Поведение Лазарева тоже изменилось. Он прислонил голову к стене и посмотрел на нее жутко зовущим взглядом, таким, каким всегда заканчивал прелюдию и переходил к самому главному. На лице показалась улыбка развратника и искусителя. Он схватил Катю за плечи и резко развернул, тем самым прислонив теперь к стене её. Нитка, которая зацепилась за какой-то рычаг-кран ещё в тот момент, когда он поднял Катю из лужи, вытянулась и стала слегка оттягивать пальто - ещё пара-тройка подобных пируэтов неминуемо могла бы привести к разорванному краю теплого вязаного шедевра. Но все это было теперь совсем неважно.
Катя схватилась в момент разворота за пояс джинсов Сергея и от резкого толчка расстегнула их, почти до упора раскрыв молнию. Руки ощутили тепло, упругий живот, бархатную кожу и машинально скользнув под покров джинсов, ладонями Катя провела по ягодицам и остановилась. Молодой человек вздрогнул от набежавшей волны и приблизив свою руку к лицу девушки, провел подушечками пальцев по щеке и губам, слегка оттянув нижнюю губу вниз. Она прижала его к себе теплыми и слегка влажными от волнения ладонями и, закрыв глаза, ощутила влажный и горячий поцелуй.
Сколько времени они целовались - никто не считал, но на секунду все прекратилось, и Катя поняла, что её промокшие джинсы уже вовсе не на ней, а немного спущены, и что она не стоит, а опирается на стену, которая к счастью располагалась под наклоном и не была гладкой. Ладони её уже были под свитером молодого человека и проводили по слегка потному, но такому страстному, теплому и мускулистому телу. Она отстранила свою голову и посмотрела в полные страсти глаза, тем самым как бы давая разрешение на вход в новый для обоих мир. Сергей понял её и, совершив одно единственное движение, вошел в незнакомый мир, нарушив тем самым покой юной девушки... уже женщины.
Кате захотелось вскрикнуть, но обрушившийся на неё новый поцелуй заглушил все. Она вспомнила, что все-таки однажды, найдя в ящике отца кассету без подписи, видела подобное, но действие происходило на заводе где-то среди каких-то установок в рабочее время.
Катины ладони не в состоянии были больше двигаться - они словно приросли к лопаткам Сергея и двигались согласно его телу. Послышался легкий скрип и вскоре руки Лазарева сильнее сжали Катины ягодицы, а из уст девушки вырвался прерывистый крик, так как поцелуями теперь атаковалась её шея.
На какое-то мгновение тела остановились, и было слышно только дыхание обоих и дрожание Сережиных губ. Катя не хотела открывать глаза, не хотелось осознавать, что все закончилось так скоро, а Сереже, к его собственному удивлению (ещё и удивиться смог в такой ситуации) захотелось пережить все снова. Все случившееся было столь неожиданным, скоротечным и нестандартным (ну ещё бы - впервые заниматься сексом стоя, да и в таком месте), что Сергея просто осенило - а не сошел ли он с ума?
Катя выдохнула, когда почувствовала, что конец все-таки настал, и в ней уже не обитает важная часть мужского тела. Она ощутила под ногами что-то твердое, на чем можно было продержаться самой. Высвободив одну свою руку из заточения под свитером своего первого мужчины, Катя машинально проверила куртку (странно - зачем?). Куртка оказалась застегнутой и нетронутой, хотя под ней творился хаос - свитер был задран, лифчик расстегнут, и все ещё жило ощущение горячих мужских ладоней, которые ласкали её тело. Вода доходила почему-то теперь намного выше щиколотки и где-то посреди, между ней и коленкой, располагались джинсы, которые от впитавшейся воды стали словно каменные, и желтые трусики от комплекта дорогого белья.
Устав стоять, Сергей решил прислониться к стене и, едва дотронувшись до неё, жутко заорал. В порыве дикой страсти пальто разорвалось, и так как его оголенную пятую точку ничего не прикрывало более, она первой удосужилась коснуться холодной, ржавой и мокрой стены. Боль сменилась злостью, Сергей натянул джинсы, ударил кулаком по трубе, окончательно её сбив и устроив дополнительный фонтан, и вновь вспомнил исконно русский запас слов.
Катя решила отмолчаться и окончательно привела себя в должный и якобы непорочный вид (эдакая пай-девочка, с которой несколько минут назад ничего и не произошло вовсе).
- Это незабываемо! - только и смогла прошептать девушка, старательно пытаясь вернуть своим кудрям прежний вид. От набежавшего порыва злости Сергей только смог угукнуть и на ощупь (ну все-таки не утро, потемнеть успело пока они там анатомией занимались) добраться до выхода и вытащить своего экскурсовода-соблазнителя на воздух.
Ветер немного стих и даже потеплело (хотя от всего это могло лишь быть временным ощущением).
Катя посмотрела на Сергея, который продолжал вполголоса крыть все и всех (даже и её) неимоверноэтажным матом и осознала, что такого больше никогда в её жизни не повторится. Даже если она и не выйдет замуж за тутошнего франта, и уедет наконец в Москву, все будет совсем не так. Во-первых, потому, что это будет уже не первый раз, а во-вторых, потому что вряд ли в Москве есть подобные корабли. Хотя... у Сережи дома должна быть огромна кровать с пологом и шелковым бельем. И Катя представила себе, как он делает с ней тоже самое на этой кровати... Скорей бы в Москву - промелькнуло у нее в голове.
Очнувшись от мира грез и заглядываний в будущее, Катя посмотрела на часы и чуть не оглушила своим диким За-нским криком стоявшего в 10 шагах Сергея. До концерта оставалось всего около 3-х часов, 15 минут от которых занимала дорога, которую в теперешнем состоянии оба смогли бы преодолеть только за полчаса (ну не будем забывать ещё про ветер и подъем на холм, т.к. сейчас наши любовники находились в низине).
Попытавшись хоть что-то сделать с разорванным пальто, Сергей укутал себя оставшимися кусками и нитками (а-ля бомж, её богу, только, правда, совсем новенький в своей "профессии", не успевший все превратить в рванье) и с кое-как заправленными джинсами быстрым шагом направился в сторону отеля. Катя выглядела более прилично, и дабы окружающие ничего не смогли предположить и заподозрить, Сергей попросил её пойти вперед и не оглядываться (ну якобы она не со мной и я не с ней). Остановившись на углу, после которого каждый должен был пойти самостоятельно, девушка резко развернулась, схватила Сергея за джинсы, поцеловала в губы и пошла вперед.
- Дура. Сумасшедшая! - Сергей влетел в номер гостиницы, где около зеркала стоял выспавшийся и сытый Влад и прихорашивался. Одной мимикой герой-любовник дал понять, что не стоит задавать лишних вопросов и, скинув с себя нечто, когда-то являющееся любимым его черным пальто и стащив на ходу сапоги, бросился в ванну - отогреваться прежде всего и приводить мысли в порядок перед концертом. Стоя под душем и проводя рукой по лицу, ему резко захотелось убраться из этого За-нска, не объясняя причины и не выходя на сцену, где ещё неизвестно под какую аппаратуру им придется петь и танцевать свой легендарный фривеевский танец. Просто сесть в машину и уехать обратно в Москву, где он сам соблазнял девчонок и разбивал их сердца. Катя почему-то стала ему резко противна, но он то и дело прокручивал все случившееся и понимал, что сделал из этого ребенка взрослого человека.
Главное, чтоб никаких последствий не было, думал он. А так даже лучше - все-таки он опытный и не извращенец и не больной. Для первого раза - самая подходящая кандидатура. И эта мысль кое-как его утешала...
Влад поднял с пола мокрые и разорванные вещи брата, убрал их подальше в шкаф вместе с невесть откуда взявшимися сапогами и, как оказалось вовремя, так как спустя пару секунд после закрывания дверцы шкафа в комнату вошел Орлов.

продолжение следует... >>>

напишите нам