Звезды не умеют любить

Звезды не умеют любить

“Come back…” – Сергей нажал кнопку паузы на пульте от видеомагнитофона, прервав хор из бэк-вокалисток, и откинулся на спинку дивана. Усмешка. Холодная и циничная, с заметным оттенком собственного превосходства, исказила его губы.
«Бедный, бедный Владик, а ведь в вокальном плане, без фанеры моих партий, дело дрянь. А эта девица с веером? Ха! Да, я двигаюсь раз в сто лучше. А зачем он пришел с тобой? Вы вдвоем выглядели, по меньшей мере, глупо и нелепо. Надо же, прошло так много времени, а мысль о том, чтобы оказаться на месте ведущего и посмотреть вам обоим в глаза, внушает мне страх и отвращение. Почему ты не захотел ничего понять?» - по лицу Сергея легкой тенью скользнула боль, он на секунду прикрыл глаза, затем резко распахнул их.
- Хватит! Я же пообещал себе, что забуду и изменюсь, а себя предавать нельзя, - с этими словами он быстро выключил телевизор, лицо Влада исчезло, комната погрузилась во тьму, озаряемая лишь светом звезд, льющимся из незашторенного окна, и мысли изменили свое направление.
«А знаешь? Уверен, что знаешь. Дураком ты никогда не был, скорее, даже наоборот. Так вот, знаешь, мне очень интересно, почему…

«… я выбрал именно эту песню? Ах, ну, да. Это не я ее выбрал. Так надо. Там ведь есть испанские слова, намек на присутствие Gipsy Kings. Латиноамериканский колорит до сих пор универсальный ингредиент потенциального хита. Все правильно. Так и должно быть», - Влад вздрогнул, отгоняя холод воспоминаний, связанных с этими мертвыми словами. – «Так. О чем это я? А! О песне. Точно! В принципе, все прошло неплохо. Мы, конечно, к актерскому мастерству отношения не имеем, играть в обиду, боль и оскорбленное достоинство тоже не приучены, так что эффекта было поменьше, но зато честно. А на то, что ему слова могут показаться неслучайными – плевать! Что хочу – то и пою. Советчики мне больше не нужны, папа скоро отойдет в сторону, и я сам буду решать, что делать».
Влад припарковал машину у дома и направился к подъезду, по дороге удивляясь, какое ясное и звездное сегодня небо.

За всем этим наблюдали две звезды, одна – большая и яркая, из тех, что могут влиять на судьбу человека, а вторая – маленькая и безымянная, из тех, что ведут нас по жизни.
- Ты хочешь спасать этих двоих? – в голосе первой звезды созвездия Тельца, Альдебарана, послышались нотки удивления.
- Да, я прошу для них вмешательства, - тихо, но твердо проговорила его собеседница с другого конца Вселенной. (У звезд все не так, как у людей, они могут говорить друг с другом, даже находясь на расстоянии сотен миллионов световых лет, и при этом чувствовать себя так, словно шепчутся, сидя на одном диване).
- И каковы основания?
- Любовь.
- Какая любовь? Эти двое ненавидят друг друга.
- Нет-нет. Это не так. Ты просто ничего не знаешь. Позволь, я покажу.
- Валяй. (У звезд все не так, как у людей, они могут заглядывать в прошлое и читать мысли).

На развернувшейся картине Сергею на вид было лет четырнадцать, он сидел в кафе с темноволосой девушкой.
- Ты проспорила, - слегка приподняв брови, заявил он ей и положил загорелые руки на стол, одновременно чуть подавшись вперед.
- Я знаю, - хрипловатый голос брюнетки прозвучал тихо.
- Я хочу свой выигрыш. Сейчас.
Незнакомка оторвала взгляд от вазочки с мороженым:
- Сейчас?
- Ну, да. Ты кого-то стесняешься? – он улыбнулся и оглядел пустое кафе: постояльцы гостиницы, в которой оно находилось, после обеда предпочитали поспать, а те, что пободрее – совершали еще один рейд на пляж. Кроме мужчины в дальнем углу, лениво листавшего газету, в зале еще была официантка, она старательно протирала столик после только что удалившейся парочки, при этом довольно низко наклоняясь. Сергей задержал взгляд на обнажившихся ножках. Заметив это, брюнетка закусила губу и нарочито небрежно заявила:
- Мне же не впервой. Чего стесняться?
Улыбка Сергея стала еще шире, он медленно перевел взгляд на свою спутницу и затем потянулся к ней. Девушка поспешно зачерпнула полную ложку мороженого и буквально запихнула ее в рот, проговорив:
- Вот только… доем.
- Так даже интересней, - лицо юноши придвинулось еще ближе, и в следующее мгновение он уже целовал свою подругу.

- Ну, и что тут интересного? Сопливая детская любовь? Знаешь, сколько миллиардов таких историй я повидал?
- Мы посмотрели еще не все.

Влад несся по набережной: рубашка расстегнута, волосы растрепаны, в левой руке крепко зажата коробочка, внутри на красном бархате покоился, точнее, болтался, сдерживаемый парой резинок – сложно ведь покоится, когда тебя на бегу несет подросток, – серебряный браслетик.
«Ничего, что пришлось неделю экономить на шоколаде и потратить половину из того, что прислал папка, зато Юле точно понравиться. Юлия – такое красивое имя», - на лице Влада заиграла улыбка.
«Она, скорее всего, в кафе с Сережкой. Но это ничего. Пусть. После моего подарка все изменится. Я медленно подойду к их столику и молча положу коробочку перед ней», - Влад вдруг ярко представил, как Сережа недовольно поморщится и попробует сострить что-нибудь вроде: «Чего там, мелкий? Ожерелье из зубов акулы?» А Юля, ничего не замечая, распахнет футляр, и ее нежное личико осветится восхищенной улыбкой. Прямо как в кино.
«Хотя, нет. Уж лучше отозвать ее в сторону, чтоб лучший друг не мешал, а то вдруг она засмеется в ответ на его шутку? Тогда ведь все будет испорчено. Решено! Спрячу руки за спину и спокойно позову ее».
Слегка запыхавшийся, с румянцем, пробивающимся через загар, Влад, не замедляя хода, влетел в кафе и замер у двери, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.
«Не хватало еще перепутать…» - внутренний голос запнулся, а потом завопил, - «Это не они! Отвернись! Не смотри!»
Так бывает: стараешься изо всех сил, рисуешь призрачные картины, наполняешь придуманные мечты жизнью, строишь воздушные замки, а потом легкий ветерок вдруг сотрет совершенные линии, развеет крепости, оставит героев фантазии бездыханными, и ты, словно позабыв об инстинкте самосохранения, взираешь на это, недоумевая, что делать дальше с обломками сердца.
«Она все-таки красиво целуется. Жаль, что я этого не узнаю. Спасибо, друг», - он развернулся и вышел, пока пара его не заметила.
«Им хорошо. Они не заметили даже, если бы ты вдруг провалился под землю и звал на помощь», - пухлые губки задрожали, в глазах вдруг предательски защипало, не разбирая дороги, Влад бросился прочь.
После был пустынный уголок дикого пляжа – нашел его недавно, но еще не успел показать ребятам из группы. Солнце, катящееся за горизонт, боль, слезы, вопросы.
К тому моменту, как бархат неба покрылся серебряной россыпью звезд, Влад уже почти успокоился, только грязные следы на щеках напоминали о слезах, которые он все это время старательно стирал с лица.
- Эх, Сережка, - произнес он, поднимаясь с холодного песка. – Когда-нибудь ты тоже непременно узнаешь, что значит разбитое сердце, - с этими словами размахнулся и зашвырнул в море коробочку с браслетом. – Хотел бы я видеть твои глаза в этот момент.

- Аааа, это история про месть?! Таких я тоже видел сотни тысяч.
- Нет. Это грустная история про двух красивых мальчиков, которые потеряли дорогу, но еще есть шанс все исправить.
- Хорошо. Показывай дальше. (У звезд все не так, как у людей, они умеют слышать и доверять словам).
- Я хочу показать заботу…

Сергей постучался и, не дожидаясь ответа, открыл дверь, Влад сидел на кровати спиной к входу и даже не обернулся.
«Какой он беззащитный и… совсем маленький», - с удивлением подумал Сережа, а вслух тихо позвал:
- Владька, ты как?
- Оставь меня, - голос прозвучал глухо, но вполне уверенно.
- Владька, я сразу пришел. Как узнал – сразу к тебе. Владька, я… - Сергей замолк, позабыв все заготовленные слова, потом пересилил себя, обошел кровать и опустился на пол возле нее.
- Сереж, лучше оставь меня. Все уже в порядке.
- Это из-за меня, да? Это я виноват, да?
- Нет.
«Странно. Он ведь такой хороший и… Красивый? Да, красивый. А она – дурочка. Поверила мне, хотя знает, что этого делать нельзя».
- Владик, посмотри на меня, - попросил он вслух, но в следующий миг уже пожалел об этом. Такие глаза бывают у бездомной побитой собачонки – глаза существа, которое предали и обидели.
«О, Боже! – мысленно вздрогнул Сергей. – Как ему больно».
- Чего ты хочешь?
- Прости меня, - Сережкин голос сорвался до шепота.
- Я тебя прощаю. Я вообще никого не виню. Я сделал это сам, меня никто не заставлял. Думаешь, ты всегда будешь говорить мне, что делать? Нет. Я сам тоже могу решать. Все. Я не хочу об этом говорить. Я хочу побыть один.
В этот момент на тумбочке у кровати зазвонил телефон, Сергей перехватил отчаянный, затравленный взгляд друга и поднял трубку. На сердитый возмущенный тон Топалова-старшего он старался отвечать спокойно и размеренно, давно уловив нужную манеру.
- Михаил Генрихович, с ним все в порядке, но ему нужно побыть одному… Что я тут делаю? Я уже ухожу... Нет, я не дам вам его на пару слов, с нравоучениями можно подождать и до вечера… Нет, я не забыл, с кем я разговариваю. Спасибо, что позвонили. До свидания.
Когда он закончил разговор, Влад не снимая одежды, улегся на кровати, подтянув колени к груди.
«Я клянусь! Такого больше никогда не будет. Если я когда-то вдруг увижу твои глаза такими, я убью того, кто посмеет ранить тебя. Пусть это даже будет самоубийство» - Сергей сидел в коридоре, прислонившись спиной к двери комнаты, и думал об этом снова и снова.

- Одной заботы для любви недостаточно. (Звезды не умеют любить, но очень хорошо видят это чувство)
- Есть еще и нежность.

В салоне самолета было тихо – из Лондона вылетели ранним утром, и большинство пассажиров пытались отыскать остатки прерванного сна. Влад, неожиданно для себя, выспался, и в царство Морфея ему абсолютно не хотелось, вместо этого он разглядывал яркие рекламы модного английского издания. Сережа, наоборот, был страшно недоволен рейсом, самолетом, стюардессами, кофе и, наконец, посадочными местами. Поездка оказалась незапланированной, билеты брали уже после начала регистрации, и в итоге пришлось занять места в первом ряду эконом-класса. Поклонников, конечно же, не наблюдалось, но сидеть было не так удобно, как в бизнес-классе или первом. Влад очень радовался, что после долгих размышлений вслух на тему «черт бы побрал эту Москву со всеми ее важными мероприятиями» Сергей все-таки успокоился и со словами «Мелкий, не ерзай» устроился у него на плече. Это обстоятельство ему ничуть не мешало, размеренное едва различимое дыхание взъерошенного друга успокаивало и умиротворяло. За час полета Влад уже приспособился и в очередной раз ловко и осторожно перевернул левой рукой страницу журнала. На следующей была опубликована статья о благотворительной акции в защиту диких животных: куча знаменитостей туманного Альбиона призывали модельеров не использовать настоящий мех. Читать было неинтересно, куда любопытнее было рассматривать фотографии. Одна из них была просто шикарной, парень, изображенный на ней, чем-то напоминал Сергея. Такое же красивое, в меру накачанное, тело, с широкими плечами и узкой талией, короткий ежик черных волос, а вместо одежды – табличка с надписью “Be naked better than be killer”
«А здорово было бы тоже так сделать, - подумал Влад. – Благородно, да и поклонницам понравится. Не забыть напомнить себе: предложить Сереге вставить пару таких «интересных» кадров в наше следующее видео. Хм, странно, этот брюнет с картинки стоит перед фотокамерами почти голый, умудряясь при этом улыбаться и выглядеть так, будто он в смокинге на королевском приеме. Он, наверное, актер, как и Сережка, - Влад улыбнулся и скосил глаза на спящего брата. – Вот уж, кого следовало бы пригласить для такой акции. Держу пари – зрелище было бы впечатляющим. Хе, а если бы об этом «случайно» заранее прознали фанатки, интересно, они бы разнесли фотостудию? Вопрос останется риторическим, может, Серый меня иногда и раздражает, но я бы не за что не отдал его этим сумасшедшим, а в такие моменты, как сейчас, думаю, и сам бы встал на защиту». Он невольно залюбовался густыми черными волосами и точеным профилем брата «Греческий, впору отливать в гипсе, чтоб потомки любовались», - промелькнула мысль, его охватила непонятная нежность с примесью гордости за то, что у него есть такой замечательный Сережка, и что сейчас это сокровище нуждается только в нем.

- Не знай я, что звезды не умеют любить, подумал бы, что кто-то из них тебе небезразличен.
Звездочка отозвалась тихим переливчатым смехом:
- Они мне всего лишь интересны.
- Признаюсь, мне тоже. Что будет дальше?
- Дальше – ласка.

Сергей расстегивал рубашку перед зеркалом и подпевал высокому девичьему голосу, льющемуся из динамиков, старательно копируя все интонации:
Always and forever you and me
That's the way our life should be
I don't know how to live without your love
I was born to make you happy
При этом он еще умудрялся медленно покачивать бедрами, наверное, представляя себя в танце.
Влад наблюдал за этим не очень трезвым безобразием, стоя в дверном проеме.
- Вот дурочка, - захихикал вдруг Сережа.
- Кто?
- Бритни. Кто ж еще?
- Какая? – Влад начинал тихо шизеть, когда у Серого просыпалось такое настроение.
- Которая поет. Слышишь, заливается: «Я была рождена, чтобы сделать тебя счастливым». Да, разве ж так бывает?
- Серега, я слышу только твои пьяные вопли. Переодевайся быстрее, и поедем дальше отмечать очередной мегахит.
- Топс, ты просто недопил.
- Ладно, не обижайся. – Влад подошел к другу и заглянул ему в глаза.
На лице того появилась довольная улыбка:
- Ты выглядишь так… трогательно, когда хмуришь лоб и делаешь грустное лицо. Мне нравится, - закончил он и уставился вниз. - Чертовы пуговицы совсем меня не слушаются.
Влад тоже улыбнулся:
- А мне нравится, когда ты злишься, так смешно поджимаешь губы. Давай я помогу. – он принялся быстро расстегивать рубашку. – Так, что ты там говорил про Бритни?
- Ну ее. Это мне больше нравится, - Сергей возобновил воображаемое выступление, теперь уже подражая мужскому голосу:
Turn the lights down low
Take it off
Let me show
My love for you
Insatiable
Последнее слово он буквально выдохнул Владу в шею, тот на секунду замер, освободив последнюю пуговицу, потом распрямился и проговорил:
- Давай сюда руки.
Сергей покорно придвинулся, его губы оказались очень близко, а движения были настолько плавными и эротичными, что Влад не выдержал и подался вперед: к зовущим губам, обнаженной коже и морю желания, плещущемуся в карих глазах.
Breathe in. Breathe out.
There is no sound.
We move together up and down
Вторил прерывающемуся от страсти, ставшему общим, дыханию и разгоряченным порывистым движениям тел глубокий нежный голос из стереосистемы.
Insatiable the way
I’m loving you
Влад застонал, чувствуя на своем теле тысячи алчных поцелуев, и запрокинул голову.

- Вам не кажется, что они прекрасны? – спросила безымянная звездочка.
- Что ни говори, а любовь всегда прекрасна, особенно, когда она замешана на ласке и нежности, а не банальной похоти.
- Но ведь было что-то еще?
- Вот, - возвестила звездочка, и перед мысленным взором первой звезды второго созвездия замелькали кусочки мозаики жизни: взгляды, гневные и нежные, прикосновения сладкой ласки и болезненного наслаждения, шепот «Люблю» и крики «Ненавижу», счастливые улыбки и застывшие слезы.
- Значит, все-таки любовь, - заключил Альдебаран.
- Да, любовь.
- Но ведь сейчас они даже не вспоминают об этом чувстве. Что произошло?
- Многое. Все началось со случайности.

Влад задышал ровнее, Сережа минут двадцать честно пытался подстроиться к нему и заснуть, но в голове настойчиво бился сумасшедший ритм "Парка Горького":
Arm me with a mirror
Throw me in a dungeon
Going for medusa
Feeling like a champion
«Черт бы побрал Биг Босса! То его сынуля не дает мне спать, - при этой мысли он ласково улыбнулся и глянул на светлый затылок, - а теперь еще и его музыкальные пристрастия». Услышанная еще утром в кабинете Михаила Генриховича “Stare” засела в голове и, казалось, уже пустила корни. Выдернуть ее оттуда, как подсказывал опыт, можно было лишь одним способом – многократным прослушиванием. Безумная идея сделать это, сидя в том же кресле, из которого сегодня он получил неплохую выволочку, пришлась Сергею по вкусу. Он тихо выскользнул из кровати, постоял несколько секунд, прислушиваясь к ритму дыхания Влада, и отправился в обитель продюсера группы.
«Saw you in a picture
Looking like a goddess» - Сергей негромко подпевал стереосистеме, кожаное кресло уже не так холодило тело, как в первые мгновенья, когда он в него опустился. С этого места из-за стола, заваленного бумагами, открывался великолепный вид в окно, и Сереже даже захотелось сыграть роль Большого начальника. Он откинулся на спинку и для пущей важности взял самую толстую папку. Открыл и тихо засмеялся: «Хорош начальник. Собрался читать вверх ногами». Хотел уже отложить ее, как вдруг взгляд зацепился за собственную, набившую оскомину, роспись. Сергей перевернул папку и прочел последний абзац:
- Датой окончания действия данной Доверенности следует считать… Так-так, что-то я ничего не понимаю… Подписи сторон: Доверитель, Поверенный, Нотариус… Ерунда какая-то. Ничего я ему не доверял.
Какая-то смутная неприятная догадка скользнула по краю сознания, оставляя липкий холодок страха. Юноша резко перевернул страницы и уставился на первый лист, который оказался первой страницей контракта со звукозаписывающей компанией.
Спустя пару часов догадка переросла в уверенность, вслед за которой пришло понимание, в равных долях смешанное с болью. Сергей сдавил голову руками, как будто это могло избавить от вопросов и ноющего чувства горького разочарования.
«Может, я все неправильно понял? Может, все не так страшно?» – спросил он у себя.
И тут же возразил:
«Ага, поговори с дядей Мишей. Он вряд ли что-то объяснит, в лучшем случае наорет в очередной раз за то, что рылся на столе, а в худшем – скажет, что ты хотел что-нибудь спереть».
«Ну, тогда надо посоветоваться с кем-нибудь. С Владиком, например».
«И как ты себе это представляешь? «Владь, я тут нашел какую-то непонятную бумажку. Ты, случайно, не в курсе, что твой папка ворует у меня деньги?» Ох*еть! После такой речи он точно воспылает любовью».
«Что же тогда делать?»
«Взять документы. Показать юристу. Обсудить результаты с папой, а потом с сыном», - подвел он итог внутреннему диалогу и, тяжело вздохнув, поднялся из кресла.

- Ясно. Отец одного мальчика обманывал второго. Но разве деньги могут стать на пути настоящей, - интонацией подчеркнул Альдебаран, - любви?
- Не могут. Любовь куда проще разрушить непониманием.

Отношения в последнее время стали напряженными, подготовка нового альбома и связанный с ней бешеный, изматывающий ритм жизни только ухудшали дело. Влад все больше капризничал, на малейшую заботу откликался «прекрати, я не маленький», а Сергею хотелось покоя и нежности. Но в этот день все было просто прекрасно, участие в новогодних концертах усиливало ощущение праздника и навевало умиротворение. Сережа крутился перед зеркалом, поправляя волосы, и тут перехватил взгляд Влада – жадный и ждущий, он медленно обернулся и тут же наткнулся на такие сладкие и любимые губы. Но поцелуй не случился – его прервали сухие, как пистолетные щелчки, слова:
- Так-так, – на пороге стоял Михаил Топалов. Не делая паузы, он резко повысил голос. - Влад, выйди!
- Отец, я никуда не пойду!
- Выйди, я сказал! Я буду разговаривать с… этим, - он гневно махнул рукой в сторону Сергея.
- Мне надоело постоянно быть маленьким! Я хочу остаться! Это и меня тоже касается!
- Владик, выйди, пожалуйста, - в ответ на возмущенно оскорбленный взгляд Влада, Сережа добавил: - Пожалуйста. Я, - сделав ударение на этом слове, - очень тебя прошу.
- Уходи! – добавил отец.
Не скрывая досады, Влад громко хлопнул дверью.
- Что это было?!
- Ой, а вы не знаете?
- Отвечай на вопрос, мать твою.
- Оставьте мою мать в покое, - огрызнулся Сергей, а потом уже спокойно и с усмешкой добавил. – Это была прелюдия.
- Ах, ты…
- Расслабьтесь, а то нервные клетки ведь не восстанавливаются, - парень развернулся спиной к своему оппоненту, начал рыться в вещах, разбросанных на столике. – На самом деле я не намерен обсуждать с вами наши отношения, я хотел…
- Ваши отношения? – буквально взревел отец Влада, сделал два быстрых шага, схватил Сергея за плечо, развернул его и хлестко ударил по лицу зажатым в руке журналом. Глаза юноши расширились, в них застыли удивление и боль, он медленно прикоснулся к горящей щеке. После этой пятисекундной паузы Топалов-старший, не снижая тона, заорал:
- Поганый ублюдок! Ты не имеешь права так говорить.
- Я могу и буду говорить все, что хочу.
- А я никогда не позволю такой распоследней б*ди портить моего сына.
- Это вы! Оба! Испортили мою жизнь! - Сергей рад был бы разозлиться и покричать, но внутри воцарилась пустота, и захотелось просто расплакаться. Тут он вспомнил о бумаге, которую вытащил из кармана пиджака за секунду до удара, и обида отступила на второй план. – Откуда ЭТО взялось? – он ткнул лист отцу Влада в лицо. – Я даже не помню, когда подписал эту чертову доверенность.
Михаил Топалов быстро взглянул на бумагу и широко, так, будто ничего не произошло, улыбнулся:
- Вижу, папка с контрактом не просто "случайно" исчезла. Так и знал, что ты только притворяешься придурком. Сумел разобраться, да? Дошло, что доходы уплывали не туда, куда надо?
- Я спрашиваю: откуда этот документ? Сколько вы уже являетесь моим поверенным? – В последнее слово Сергей вложил все свое презрение и ненависть к этому холодному и колючему взгляду, к жестким и жестоким словам, к абсолютно чужому и непонятному человеку.
- Дату видел? Кажется, составлено на следующий день после подписания этого контракта с Юниверсал.
- Почему?
- Потому что так нужно. С тобой нужно было поступить именно так.
- Все было спланировано, - кусочки мозаики сложились в единое целое, и Сережа теперь взирал на эту картину со стороны, бесстрастно и равнодушно, словно не он был ее центром. – Все эти постоянные указания, обвинения в эгоизме, придирки и упреки – все было спланировано.
- Признаюсь: недооценивал. Ты – далеко не придурок.
- И деньги тоже, - не заметив последней реплики, продолжил Сергей. – Они ведь вам не нужны.
- И деньги, - согласился Михаил Генрихович. – Они никогда лишними не бывают.
- Уничтожить меня и неплохо на этом заработать. Идеальный план… Только я все еще не понимаю, почему.
- О! Твоя мать тебе этого не рассказывала? Я тем более не буду. Скелетам – место в шкафу. И мы не в кино, а в реальной жизни, здесь не все пьесы удается досмотреть до конца.
- Месть, - слово прозвучало полуутвердительно-полувопросительно.
- Можно и так сказать. А ты довольно быстро разобрался, да еще и так ловко выудил из меня все. В плане было еще несколько ступенек, ты бы пересчитал их собственной спиной, съезжая с того пьедестальчика на который тебя возвели. Но раз уж теперь все прояснилось, можем изменить правила игры.
- Игры. – Сергей словно очнулся, оторвал взгляд от отвратительных темно-желтых занавесок и посмотрел на собеседника, вальяжно развалившегося в кресле. – Не хотел бы вас огорчать, но сейчас на экране может быть только надпись Game over. Игре – конец. Я устал от вашей фальши и лицемерия. Я ухожу. А вот… - он запнулся, подыскивая нужное слово, - рукоприкладства я вам ни-ког-да не прощу.
- Мозгов у тебя все-таки нет. Без меня был ничтожеством, таким и останешься. Ты не уходишь, я тебя выгоняю!!! - к концу фразы Топалов-старший снова почти кричал.
Сергей развернулся и вышел, не обращая на поток брани никакого внимания, ему еще предстоял последний концерт в составе группы.

- И что же? Влад не понял Сергея? Но почему?
- Им не дали поговорить. А потом ложь оказалась слишком похожей на правду.
- Ты его защищаешь?
- Нет. Я его понимаю. Не сумел простить. Испугался понять. Он все-таки младше и не привык принимать самостоятельные решения. Может, и вы поймете.

- Влад, я тобой недоволен, – категорично заявил отец и оторвал взгляд от какой-то папки с документами. Влад поежился, тон, да и сама ситуация не предвещали ничего хорошего, словно в подтверждение этого холодно блеснула золоченая оправа очков. И блеск ему был отлично знаком, сколько раз приходилось вот так втягивать голову в плечи, ожидая криков, а иногда и пощечин, и всегда этому предшествовало мертвое подтверждение отраженного света. И хотя сейчас Влад уже не был тем часто ошибавшимся маленьким мальчиком, и он мог сидеть в мягком кресле напротив, а не ожидать своего наказания, стоя, все равно понадобилось все мужество, что у него было, чтобы спросить:
- О чем вы вчера разговаривали?
- О том, что Сергей Лазарев уволен из группы.
- Ты не можешь этого сделать.
- Поверь мне, я хотел бы, чтобы все сложилось по-другому.
- Это из-за меня? – Влад был потрясен и расстроен. – Но, папа, ты ничего не понимаешь! Ты ничего не знаешь! Все было не так, как ты думаешь!
- Мне плевать, как и что было. Избавь меня от подробностей. Теперь все закончилось, - заметив, как сын упрямо хмурится, он быстро продолжил: - Если ты вдруг вздумаешь мне возражать, попробуешь связаться или поддержать его – я его раздавлю. Надеюсь, ты понимаешь, что я ничуть не шучу и обязательно это сделаю.
Влад как-то сник, с горечью думая: «Эх, Сережка, я же говорил тебе, что нужно быть осторожнее, послушнее. А ты, как всегда, все решил сам. Почему ты никогда меня не слушаешь? Что теперь делать?»
Отец тем временем, следуя всем законам тактики ведения жестких переговоров, проговорил:
- Будь ты на моем месте, ты поступил бы точно также, ты бы тоже старался защитить своего ребенка ото лжи и предательства.
- Какой лжи? О чем ты говоришь?
- Помнишь, я две недели назад потерял ваш контракт? Я еще думал, что ты его взял.
- Ну, да, вроде, помню, - в голосе Влада прозвучало сомнение, он не понимал, чем вызвана такая быстрая смена темы.
- Так вот. Этот контракт был у Сергея.
- У Сергея? Я ничего не понимаю. Зачем он ему?
- Затем, чтобы угрожать мне, требовать каких-то мифических денег, которые я, якобы, украл.
- Он обвинял тебя в воровстве?
- И не только. Кричал всякую грязь про то, что мы ему всю жизнь испоганили.
Влад не верил своим ушам: «Сережка, не мог этого сделать. Он не мог. Не мог. Или мог? Он ведь был у нас, как раз, две недели назад, я еще долго буду вспоминать ту ночь, те слова. Неужели после всего этого, пока я сплю, он пошел в кабинет и рылся в бумагах? Нет, он не мог. Я же помню его глаза. Или… Странно, а в этот раз почти и не больно, как будто у меня уже иммунитет к лазаревским предательствам. Что там говорит папа?»
- … разговоры с такими серьезными людьми – всегда больше, чем просто разговоры. Так что в скором времени нас ожидало бы очень неприятное известие. А, учитывая характер ваших … кхм… вашей дружбы, это как нож в спину.
- Прости, я что-то не совсем… О чем ты?
- Влад, - отец сочувственно покачал головой, - о том, что Лазарев собирался начать сольную карьеру.
- Сольную? Невозможно!
- А растоптать доверие близких людей, наплевать на них, сыграть ту роль, которую тебе удобно, то, чего от тебя ждут – это тоже невозможно?
И снова иллюзию любви разметало резкими порывами реальности. «Все, оказывается, еще хуже. Сыграл с нами, пока было удобно, а как надоело – можно и сменить театр действий. Но вдруг папа ошибается?» - мелькнула спасительная мысль. Однако стоило Владу взглянуть на отца и вслушаться в его слова, как она тут же исчезла.
Михаил Топалов даже на важных переговорах так не волновался, сейчас он поднялся с места и стоял, опираясь руками на стол, низкий тембр голоса звучал непривычно мягко:
- … теперь ты понимаешь, что я действовал из лучших побуждений? Он – всего лишь глупый и жадный мальчишка, и я согласен его простить, конечно, если он попросит прощения.
- Он слишком горд для этого, - машинально произнес Влад. Не будь он так увлечен своими мыслями, может быть, заметил, как отец с едва различимой улыбкой тихо выдохнул: «Ты тоже».
- Я ни за что не позволю тебе сделать первый шаг...
- Пап, погоди. Может, ты и согласен его простить, но я – нет. Только не такое предательство.
- Спасибо, что поверил, - облегченно вздохнул Топалов-старший и сел. Изображать позу открытости и доверия больше не было нужды, сын воспринял разговор даже лучше, чем он ожидал.
- А что будет с группой? - Влад постарался изменить ход мыслей, чтобы прямо тут не расплакаться.
- Все отлично. Вы сейчас на вершине, я не собираюсь разрушать твою мечту, я же не монстр. Ты ведь так не думаешь?
- Нет, конечно, нет.
- Я уверен, что ты сам поймешь, что тебе делать.
- Извини, пап. Я, наверное, пойду. Мне надо подумать.
- Конечно, я тебя не держу.
Влад кивнул, встал и направился к двери, он беспрестанно думал о том, что разоблачение, которое приводило его в ужас, оказалось ничем по сравнению с ложью Сергея, в голове билось: «Зачем он это сделал?»
- Влад, - окликнул его отец у двери.
- Что?
- Мой тебе совет: погрузись в дела, запиши новый трек или даже альбом, делай все, как знаешь, а на Сергея Лазарева, который был в твоей жизни, смотри как на выгодное финансовое вложение. Когда отключаешь чувства и смотришь на ситуацию с позиции цифр – видишь, как все просто. Смирись. И когда душа станет говорить, что это – чудовищная ошибка, постарайся убедить ее в том, что все правильно. Так и должно быть. Неудачи делают нас сильнее.
- Пап, - Влад на секунду замялся, а потом тихо закончил. – Спасибо тебе.
- Не за что, сын. Ты же знаешь, я все сделаю для твоего блага.

- Какая грустная история, - в тоне Альдебарана засквозила искренняя печаль. – Выходит, все разрушило совпадение случайности, глупости, гордости и некой доли злого умысла? Не думаю, что могу это исправить.
- Это еще не все.

Сергей шел по улице, нежно поглаживая любимого песика, который сидел у него за пазухой. Он уже и забыл, как это здорово – бесцельно идти по улице, вдыхая ночной воздух и наслаждаться забытым ощущением силы защищать и дарить тепло тому, кто в этом нуждается. Учитывая, что вечер был весьма прохладным, уши собаки подрагивали, и в тепле она нуждалась так же сильно, как и в защите.
- Бизька, и почему ты так боишься? – засюсюкал Сережа, - Тебе надо погулять.
Он остановился, и так как любителей ночных прогулок видно не было, поставил собачку на тротуар.
- Давай, хоть чуть-чуть пройдись.
Словно повинуясь совету, песик вдруг навострил уши и внимательно уставился на кого-то на противоположной стороне улицы, при этом смешно поводя черным носом.
- Бизя, кто там? – Сергей напряженно вглядывался в темноту, в очертаниях силуэта одинокого прохожего угадывалось что-то смутно знакомое, его вдруг осенило: «Прическа. Да, такая прическа ведь только…» он не успел закончить, ибо заметил, что собака кинулась через дорогу, а из-за поворота, черным призраком неизбежности на полном ходу вывернул огромный джип.
- Нет! Бизя, стой! – как всякий человек, для которого собака – самый родной и любимый член семьи, Сергей даже не успел подумать и кинулся за ней.
- Сережка! - раздался крик Влада.

- А вот это конец истории, - провозгласила звездочка. – То, что можно исправить.
- Я видел достаточно, чтобы принять решение. Но ты ведь понимаешь, что, сохранив ему жизнь, мы не сможем спасти любовь. (Звезды умеют вмешиваться в ход вещей и останавливать колесо Судьбы, но такое позволено лишь единожды)
- Понимаю, и это вполне справедливо. А для спасения любви есть еще одно, последнее средство.
- Так ли они хороши для последнего средства, - засомневался Альдебаран. – Впрочем, откуда мне знать? Это удел влюбленных – жертвовать собой. Я благодарю тебя за очередную предотвращенную несправедливость.

Раздался ужасный визг тормозов, грохот и скрежет, водитель черного «Лексуса» до конца жизни станет трезвенником, уверенный, что в ту ночь его руки не выворачивали руль резко влево, направляя машину в столб.
Сергей открыл глаза в полной уверенности, что сейчас увидит обещанный свет в конце тоннеля, но вместо этого наткнулся на две пары огромных карих глаз. Он не сразу разобрал, что одна принадлежит Владу, который зачем-то бросился ему навстречу, а вторая – хвостатому виновнику. Испуг у обоих был одинаковый, но в карей глубине под высветленной челкой отражался еще и страх. Сережа облегченно вздохнул, осознавая, что это – страх за его жизнь. Затем он, повинуясь какому-то внутреннему зову, задрал голову. В это самое мгновение темную синеву неба прочертил след падающей звезды, и он крепко зажмурился, загадывая желание…

Каждый знает, что если загадать желание на падающую звезду – оно непременно сбудется. Но никто не догадываются, что звезды способны разговаривать друг с другом, заглядывать в прошлое и менять наши жизни. Так они и висят в небе, бесстрастные наблюдатели, способные в любой момент пожертвовать своей жизнью ради исполнения чьего-то желания, но неспособные решиться на это, ведь у звезд все не так, как у людей, и они не умеют любить…

_____________________
* - “Born to make you happy” Britney Spears
** - “Insatiable” Darren Hayes