|
|
| |
| |
| |
|
|
Удержать его
Пошатываясь, Влад прикрыл за собой дверь и принялся стягивать куртку. Движения были не четкими, в голове порядком шумело от выпитого.
- Ты где был?
Резкий, как удар хлыста, окрик. Сергей в одних брюках, стоял, привалившись к косяку, и взгляд его ничего хорошего Владиславу не обещал.
- Ты где был, я тебя спрашиваю?!
- Гулял!
- Гулял, значит! Если меня не обманывает память, кто-то обещал быть дома в двенадцать! А сейчас сколько?!
- Не знаю. – пожимает плечами Влад. – Серый, кончай строить из себя заботливую мамашу!
- Значит, заботливую мамашу! - шипит Сергей, одним прыжком оказываясь рядом с Владом. – Гулял! И с кем это ты, интересно, развлекался? С той официанточкой или, может, фанатку какую подобрал, а?
- Серый! Я в клубе был. И ни с кем я не развлекался!
- Один значит! А это что?! Это что, я тебя спрашиваю!
Он резко толкает его к стене, разрывает рубашку, на воротнике которой отчетливо виднеется помада. Влад пытается отстраниться, но бесполезно. Сергей держит его мертвой хваткой.
- Сереж, ты чего? Не надо! – твердит Влад, испугавшись безумного голоса брата. – Отпусти меня! Ты же пьян!
- Пьян?! О да! Я пьян. Я пил всю ночь, пока ты неизвестно с кем шлялся!
- Серый!
Влад делает последнюю, отчаянную попытку вырваться. Серый отстраняется и вдруг с размаху сильно бьет его по лицу. Затем еще раз! А потом чуть наклоняется и впивается в разбитые губы, яростным, обжигающим поцелуем. Одна рука стальным браслетом обхватывает запястья, вторая лихорадочно шарит по телу, срывая одежду. Еще один удар, и Влад влетает в комнату, падает на ковер. А Серый тут же обрушивается на него сверху. Жестоко и беспощадно.
- Я же тебя предупреждал! Не смей со мной играть! – цедит он, вдавливая свою жертву в ковер, стаскивая с него остатки одежды. – Не смей со мной играть.
Влад вздрагивает, когда острые зубы впиваются в его шею, сильные руки до боли стискивают, оставляя на коже болезненные следы. В этих жестах нет и намека на любовь и ласку, просто жестокая звериная похоть. Он пытается заглянуть в глаза брату, будто надеясь, что тот сейчас очнется, одумается, но видит в них лишь холодное, беспощадное пламя. А хищник терзает свою жертву, впивается в окровавленные губы, позволяет рукам и зубам клеймить кожу, будто упиваясь стонами боли. И когда он резко, жестко врывается в него, в глазах Влада надежда сменяется обреченностью. Ощущая внутри себя настойчивые, болезненные толчки, он отворачивает голову, закусывает губу, пытаясь сдержать стон, а из глаз блестящими капельками текут и текут слезы. Но Сергей этого, кажется, не замечает, он продолжает двигаться, нависает над Владом подобно машине или бездушному манекену, и лишь с его губ срывается иступленный шепот: «Ты мой! Запомни ты только мой! Только мой!»
Влад долго смотрел на себя в зеркало, потом пошел на кухню, достал из морозилки лед и приложил к разбитым губам. Поморщился. «Черт! Может, не стоило Серегу так доводить? Но что делать, он слишком много внимания стал обращать на ту журналистку. Хорошо хоть на съемки только послезавтра, и то придется какие-то байки придумывать». Он снова поморщился. Влад ощущал себя абсолютно разбитым: во рту по-прежнему чувствовался привкус крови, все тело ломило. Но это не имело никакого значения. Потому что он точно знал, что будет утром. Знал, что, протрезвев, Сережка с ужасом будет созерцать отметины, оставленные ним этим вечером. Знал, как нежно и исступленно будет целовать он его разбитые губы и шептать, что любит, умолять простить его. И он, Влад, конечно простит. Скажет, что все в порядке, что тот напрасно ревновал, но таким тоном, чтоб у Сереги непременно зародились сомнения. А потом будет, как тогда, давным-давно, в самом начале их связи. Безумная нежность и ласка, полные огня ночи и поцелуи, сорванные украдкой в гримерке или за сценой. Все будет… до следующего раза.
Потому что он знает главную тайну Сергея. Знает, что тот по натуре не столько даже собственник, сколько завоеватель. Что даже самым тяжелым трудом достигнутая цель, когда она достигнута, быстро теряет для него свою привлекательность. Что он очень быстро забывает, забрасывает то, за что не нужно бороться, что не боится потерять. И именно поэтому Влад никогда не раскрывается полностью, до конца, не позволяет ему завладеть собой без остатка. Никогда не говорит, что любит, а лишь безразлично пожимает плечами и строит глазки поклонницам. Именно поэтому он никогда не признается Сергею, что он для него - все. Что он любит его больше жизни, что не нужны ему никакие девушки, только он один. Что он ненавидит всех этих поклонниц, бары и клубы, в которых пропадает ночами. Что, несмотря на все подозрения, которые он специально провоцирует, он никогда, ни разу не изменил Сергею. Что единственное, о чем он мечтает - это сидеть вдвоем на кухне, просыпаться утром в одной постели, ловить на себе взгляд этих, таких любимых глаз. Вот только если он в этом признается, все будет, быстро и очень быстро, кончено. Цель будет достигнута, и Серый потеряет к ней интерес. И поэтому он молчит.
Влад поднимает бокал и, улыбаясь разбитыми губами, салютует своему отражению в оконном стекле. За все в жизни нужно платить. За любовь тоже. Его цена - боль. И он ее заплатил, не в первый раз. И будет платить снова и снова. Все эти его поклонницы могут его боготворить, признаваться в неземной любви, быть готовы отдаться по малейшему его жесту, но Сергей останется с ним, будет принадлежать только ему. Потому что лишь он точно знает, как его удержать!
напишите Кирана Ти
Beta-reader Stasey
|
|
|
| |
| |
| |
|
|
|
|
|