| на главную | | <<< назад <<< | | юридическая фигня| | гостевуха | | форум | | mail | Долгожданная вторая часть «Исповеди стеклянного ангела». Но не расслабляйтесь. Впереди еще третья Исповедь стеклянного ангела (часть вторая) Иногда даже своих любимчиков судьба вышвыривает на обочину бытия. И лишь в такие моменты мы понимаем, из чего сложено наше везение. - Он какой-то бледный… по-моему, он заболел… Я склонилась над телом Влада, который скрутился в комок под толстым колючим одеялом. В свете тусклой, качающейся под потолком единственной лампочки глубокие следы усталости на его лице казались еще более пугающими, а капельки пота на лице смутно меня тревожили. Сергей подошел сзади со стопкой каких-то тряпок, и, взглянув через мое плечо на брата, равнодушно фыркнул: - Да нет, он просто не выспался и испугался сильно. У него всегда такое состояние, если эмоции через край. Еще, наверняка, и температура поднялась. Сейчас компресс сделаю. И он удаляется в глубь комнаты, прижимая к груди свою тряпичную кучу, и деревянные половицы истерично скрипят от его шагов, - от них же шатается маленькая лампочка под потолком, и колючий грязно-желтый свет – единственный свет в этом доме – начинает хаотично качаться, швыряя луч от одной стены к другой, отчего фигура Сережи и Влад, в ногах которого я сижу, ритмично окунаются то в полутьму, то в размытый поток освещения. Вся эта терпкая, пропитанная запахом болота и голосами ночных птиц, ночь казалась мне отчаянным бредом, от которого я вот-вот должна была очухаться. Отрешенные стоны Влада, бережно укутанного Сергеем в нечто, что он назвал пледом, выводили меня из себя. После всего того, что мы пережили с ним за полторы недели нашей опасной, рискованной поездки, после того, как он сам, ни о чем не задумываясь, согласился лететь со мной в свои любимые Штаты (бьюсь об заклад, он и не предполагал, что среди штатов встречаются и такие, как окраинная глушь Коннектикута), после того, как мы несколько дней тряслись в этой ржавой консервной банке с моторчиком и ночевали в полях под открытым небом, после пятидесяти трех часов, проведенных без сна и отдыха, после сотни выкуренных сигарет, после того, как он показал мне колоссальную выдержку, ни разу не пожаловавшись на жару или головную боль… я была немного шокирована таким исходом. В конечном итоге, увидев направленную на себя двустволку, и через секунду осознав, что он, наконец, нашел то, что искал, и теперь все будет хорошо, Влад потерял сознание и рухнул прямо в канаву, в которую незаметно съехало наше колесо, отчего машина и заглохла. Теперь же рубашка Тео, перепачканная грязью и травой, сушилась в кухне над кособоким агрегатом, который даже я, выросшая на бедной ферме, не рискнула бы назвать плитой, - а несчастный Владик, который так и не пришел в себя, с пугающей бледностью на щеках и плотно сжатыми губами, обнаженный по пояс и закрытый одеялом, лежал на… опять же, подобии кровати, которая представляла собой покосившуюся лежанку с кучей выскочивших пружин и грязным матрасом. Пока мы с Сережей, ни слова не говоря друг другу (он был, мягко говоря, удивлен, обнаружив в машине Влада еще и меня) поднимали Топалова и тащили его в ветхую, заброшенную лачужку, которую Сергей не боялся называть домом (а точнее, тащил в основном Сережа, ловко взвалив брата на плечо, а я, еле передвигая свои вареные макаронины, заменявшие ноги, плелась сзади), я успела два раза испытать шок. Первый раз это случилось, когда я вылезла из пикапа, скептически оглядела его состояние (он был похож на бампер лесовоза, перепачканный грязью и нуждающийся в срочном ремонте) и смело осмотрелась. Местность была пугающей. Насквозь пропитавшаяся запахом трясины и камыша, укутанная туманом, наполненная загадочными звуками ночи, - она моментально сдавила виски адской болью. Что это за черт? И это Солден-Вилль? Последние полчаса я пребывала в полной уверенности, что мы каким-то чудом сбились с дороги, и теперь движемся совершенно в другом направлении… но, оказалось, все, что осталось от некогда процветавшего Солден-Вилля, было передо мной: вязкое, спрятанное под зарослями болото, разбитая вдребезги дорога, и один единственный, на ладан дышащий дом, похожий жилище лесника. В этом-то перекошенном, освещенном одной лампочкой, имеющем всего две маленьких комнаты и крохотную кухоньку доме с протекающей крышей и зияющими дырами в деревянных стенах, и жил теперь Сергей Лазарев – заслуженная звезда, любимец всей России, избалованный и изнеженный удобствами своей некогда отполированной до блеска жизни. Второй шок я испытала, когда вместе с Сережей раздев и уложив на кровать отключившегося Владика, распрямилась и впервые посмотрела ему в лицо при свете. Сердце мое бухнуло где-то в животе, вызвав бурный спазм изголодавшегося желудка. Сережа – всегда шикарный, одетый с иголочки, выхоленный, отточенный в своих движениях и действиях молодой и красивый Сережа – был похож на Робинзона Крузо после первой недели на необитаемом острове. Смуглое, измученное лицо, казалось, было искажено морщинами. Запущенная щетина на щеках, тонкие бледные губы, впалые, тусклые глаза (совсем такие же, как у Владика) и тяжелые серые круги, залегшие под ними. Черные волосы отросли так, что закрывали уши и шею, а челка спадала чуть ли не на половину лица. Боже, а во что он был одет! Широкая темно-вишневая рубашка с линяющим ворсом была, как минимум, на два размера ему велика, спина и широкие плечи под ней казались какими-то ссутулившимися. Заляпанные грязью старые джинсы с огромными дырами на коленях, коричневые ботинки с ободранными носами – такие еще носил мой дядя, когда я была маленькой. Словом, Сережа походил на замученного, сгорбленного старичка с молодой кожей, но состарившимся лицом. Я смотрела на него во все глаза, сравнивая невольно с тем Сергеем, которого видела в журналах и на афишах в Москве, пока он не заметил, что мы еще не знакомы, и если я хочу спросить, как его зовут, то могу это сделать, не пытаясь просверлить его глазами. Я извинилась за бестактность и сказала, что прекрасно знаю, кто он такой. Представилась сама, и следующие несколько минут, пока он искал в соседней комнате плед, я объясняла ему, откуда я такая взялась, и как мы с его двоюродным братом сюда попали. Однако я даже не догадывалась, что меня ожидает еще и третий шок, от которого любой слабонервный скончался бы на ровном месте… - Значит, ты американка? – глухо спросил Сережа, с головой зарывшись в кладовку. – А по-русски говоришь хорошо. Может, нам легче будет общаться на английском? Такое предложение меня порадовало (уже две недели ломая язык исковерканным русским, я почти отвыкла от родной речи), но, вспомнив о данном себе обещании отточить свой разговорный язык до блеска, я улыбнулась его штанам, торчащим из кладовой, и мягко отказалась. Сергей признал такое решение поистине героическим. - Знаешь, а я думала, в полной изоляции от мира забывается даже родной язык… Сережа вылез из кладовки с ворохом тряпья в руках и взлохмаченными волосами на голове, и посмотрел на меня с каким-то отчуждением. - Еще пара недель, и я забыл бы, как дышать, - отбросил из кучи ненужные вещи и извлек из кладовки большое скомканное одеяло – Ты чертовски проницательна. Сколько тебе лет? - Семнадцать, - отозвалась я, надеясь, что он не будет сильно удивляться. Через полчаса, когда Влад был раздет и укутан, я сидела на краешке его постели и сходила с ума от беспокойства. Периодически я старалась себя одергивать: все-таки мы не в Африке, и подцепить какую-нибудь смертельную лихорадку в пути он не мог, - но сердце было неспокойно, и глаза то и дело слезились. Изредка в голове проскакивала мысль, что Влада я воспринимаю, как ребенка, за которым хочется ухаживать, несмотря на то, что он старше почти на три года. И эта идея всякий раз вызывала умиление, от которого глаза заплывали слезами еще интенсивнее, даже так, что я не могла этого скрыть. «Да что со мной? – пронеслось у меня в сознании. – Почему мне так тяжело? Почему я так на него смотрю? Что еще за новая мода пялиться на парней, которыми тебе в жизни не обладать. Нет, Нэлл, надо с этим завязывать… хватит придумывать всякую ерунду. Ну, спал он с тобой, ну и что с того? Ты же сама хотела… ты привыкла делать это со всеми, кто тебе интересует. Ну и что? Нарушать порядок из-за какого-то… смэшика? Нет, нет, это просто недопустимо, даже думать об этом глупо. Но… почему тогда я все еще на него смотрю?» - Скорая помощь, - протянул Сергей, подоспев ко мне с влажным куском материи, от которого пахло каким-то настоем. На лице его застыла до странности нежная улыбка, когда он разложил примочку на лбу у Влада. Владик вздрогнул, лишь только влажная ткань коснусь кожи, и ароматные капельки воды потекли по вискам, и издал какое-то невнятное шипение, смутно напоминающее «Отвяжисссь». Я хихикнула. Мне вдруг показалось, что я дома… было что-то такое уютное, убаюкивающее в этих Сережиных жестах и взглядах… - Где ты научился делать компрессы? – невольно сорвалось с губ. Сергей хмыкнул, двумя руками поправляя одеяло. - Вообще-то я… Он осекся на полуслове, потому что Влад под его руками беспокойно застонал и резко дернулся. Мы с Сережей одновременно повернули головы к нему, и до меня дошло, что на моем лице сейчас, наверняка, то же выражение, что и у Лазарева. Влад находился в каком-то полубреду, что-то несвязно шепча онемевшими губами. Я поймала себя на том, что дико хочу его поцеловать. Поэтому, дабы стряхнуть с себя это слепое наваждение, перевела взгляд на Сережу, и с удивлением обнаружила, что его внимание тоже сосредоточено в районе Владькиных губ. - Так странно, у вас и глаза одинаковые, - вырвалось у меня, когда я взглянула ему в глаза. Блеклый, покрытый сеточкой лопнувших сосудов белок, черный, как бездна, зрачок, обрамленный тепло-карей радужкой, густые ресницы, оттеняющие взгляд. Владик порой смотрел на меня точно так же – немного удивленно, и, в то же время, словно с вызовом, с легкой долей иронии и игривости. Стремительный шоколадный взгляд торопливо пробежался по голубизне моих глаз, затем быстро метнулся в сторону стула, на котором были кучкой сложены джинсы и рубашка Владика, и замер, подрагивая. - Как ты заставила его надеть это? – насмешливый, но теплый тон довольно высокого Сережиного голоса. - Это одежда моего брата. - Твоего брата? – задумчиво протянул он. - Да, моего сводного брата. Мы взяли пикап у него в гараже, когда были в Вайоминге. Он живет на ранчо с женой, уже давно, - я подернула плечами при воспоминании о пустующем ранчо. – У Владика была слишком теплая одежда, а у Тео рубашек и джинсов целая гора, так что, думаю, он не обиделся… кстати, Владу очень пошел этот прикид, ты не находишь? Произнося слово «прикид» я ощутила полноценную гордость. Это слово я услышала от Владика дня три тому назад, и поклялась, что выучу его наизусть. И вот представился момент употребить этот… хм, термин в разговоре. Я была необычайно довольна, что случай представился так скоро. - Он был похож на ковбоя, - фыркнул Серый и улыбнулся. – Не могу поверить, что он не набрал с собой два чемодана вещей. - А он набрал, - отозвалась я. – Просто в Нью-Йорке у него украли сумку, а в ней кроме шмоток были еще и все деньги… так что мы добирались до тебя долго. С потом и кровью, как у вас говорят. Сергей замолчал, сложив локти на раздвинутые колени, и нервно повел бровями. Я тоже напряглась. Разговор определенно начал заходить в серьезное русло, и мне от этого почему-то было тревожно. Внезапно в ладонь мне уткнулось что-то мокрое и холодное. От неожиданности я вскрикнула и подскочила на кровати, чем вызвала новый припадок метания у Влада и истошный скрип пружин под нами. Я обернулась на нарушителя моего спокойствия, и обнаружила в метре от своей руки перепуганного волкодава серебристо-серого цвета. Похоже, собачка испугалась моей реакции не меньше, чем я – трогательного желания познакомится. Я как-то совсем забыла о существовании этого гладкошерстого субъекта: после стычки на дороге перед домом он незаметно куда-то слинял, все так же жалобно поскуливая. - Это Клаус, - уныло представил пса Сергей. – Не пугай его, иначе придется весь вечер отмывать ковер. Я окинула оценивающим взглядом то, что он назвал ковром – рваную подстилку, похожую на плохо содранную шкуру какого-то животного. Неплохой ковер. Клаус, между тем, подергав ушами, немного успокоился и снова приблизился ко мне с намерением хорошенько обнюхать. Я протянула руку и потрепала его по жесткой холке. Песик вяло поскуливал под моими ласками, и потихоньку придвигался ко мне, пока живое тепло его пульсирующих боков не уперлось мне в колени. Клаус положил на них свою огромную голову, прикрыл глаза, и прижал к затылку уши. Я ухмыльнулась и принялась интенсивно гладить его, отчего пес едва не растекся сиропом по полу. Пугливость животного в сочетании с его немаленькими габаритами слегка удивляла меня, но, подумав, что, прожив не один месяц в глуши вдали от людей, я бы вела себя так же, я забросила эту мысль подальше в закоулки сознания и переключилась на Сергея, который с безразличным выражением лица наблюдал за моими старательными поглаживаниями тяжелой головы волкодава. - Ты ему нравишься. - Где ты взял эту зверюшку? – я кивнула на Клауса, кайфующего на моих коленях. - Его оставил в доме прежний хозяин, - Сережа тяжело сглотнул, голос его словно пересох от напряжения. – Когда… когда я… меня сюда привезли… я очень тосковал по своему тойтерьеру… знаешь, это такая маленькая собачка с большими ушами… Я кивнула. В Интернете мне не раз встречались упоминания о Лазаревской страсти к собакам, я даже видела фотографию его песика с кошачьей мордашкой и смешным непроизносимым именем. - Ну и… - продолжил Сережа, снова сглотнув слюну. – Он был тут совсем один, всего боялся… и я тоже… в общем, тоже был один. Поэтому я не выгнал его, а оставил у себя… так что… теперь вот мучаюсь от его девчачьего характера. Он попытался засмеяться, но получился хриплый кашель. - А ружье где взял? – спросила я, вспомнив двустволку, направленную прямо Владу в голову из тумана. - Тот, кому принадлежал этот дом, был охотником, - глухо отозвался Сережа. – Я нашел в ящике несколько сотен патронов. Если бы не они, то не знаю, чем бы я питался… а так я каждый день стреляю птиц, их здесь, знаешь ли, много. - Сережа, - проговорила я тихо, чтобы не дергать его и без того измотанную душу. – А кому принадлежал этот дом раньше? Он посмотрел на меня испуганно. Словно я спросила, красит ли он на самом деле волосы. - Ты знаешь, здесь… здесь жил какой-то фермер раньше… говорят, его однажды похитили и привезли сюда, как в ссылку, - у него задрожала рука. – Это место, оно что-то вроде… Бермудского треугольника, отсюда невозможно выбраться в одиночку. - Так вот почему мы сбились с дороги и пропустили указатель… - В общем, тот человек… тот охотник, он прожил здесь четырнадцать лет. И погиб, - Сергей сглотнул. – Говорят, он умер от одиночества… - Что? – прошептал Влад, открывая глаза. – Кто умер? Я еще жив… - его взгляд лихорадочно перескочил с моего лица на лицо брата. – Серега… Сергей вспыхнул от радости, заметив, что Владик опомнился, и снял компресс правой рукой, которая все еще дрожала. Владик улыбнулся как-то совсем по-детски, одними губами, и счастливо уставился на Сережу. На лбу у него остался след от влажной ткани. - Тебе лучше? – спросила я, тронув его за плечо. - Да, кажется… - Влад огляделся с неподдельным ужасом в глазах. – Это что, тот самый дом?.. Сереж… невероятно… а я до последнего был уверен, что мы напрасно теряем время. - Да ну? – возмутилась я. - Вы меня здорово напугали, - признался Сережа, ерзая на краешке кровати. – Я спал, мне даже что-то снилось… да и Клаус угомонился только под вечер… Заметив волкодава, который очень заинтересовался новой подключившейся к разговору персоной и склонил вбок свою наивную мордочку, - Влад скуксился, словно ему дали ложку рыбьего жира. - И тут вдруг грохот мотора, визг колес, - продолжил Сергей, вздохнув. – Я чуть с ума не сошел, честное слово. Сами понимаете, шесть с половиной месяцев ни души вокруг, а тут вдруг среди ночи… я сперва испугался, что это снова приехали за мной те уроды. Но потом решил, что полгода им до меня дела не было, теперь вряд ли что-то изменилось, и потому вышел во двор. Но, честное слово, тебя, Владик, я не ждал… - Мы тебя тоже не ждали. Мы вообще думали, что давно катим не в ту степь. Кстати, надеюсь, ты соизволишь рассказать, как ты сюда попал? - А как ты думаешь, Владик, - Сергей многозначительно поднял брови. – По чьей вине я сюда попал? - Это он сделал, да? – Влад опустил голову, понуро глянув на меня. - Он – это кто? – встрепенулась я. – Твой отец? - Вот именно, отец, - пробубнил Влад, натянув одеяло по самые уши. – Больше он мне не отец. Сергей встал, глубоко вздохнув, и погрузился и синюю тень той половины комнаты, на которую не попадал свет от лампочки. Я заметила, что Влад с ужасом смотрит на худого, как щепка, брата, на истрепанную в клочья одежду, мешком висящую на теле, на грязные и слегка выцветшие на концах волосы, почти лежащие на плечах. Несмотря на явные атлетические особенности своей фигуры, Сергей действительно сильно исхудал с тех пор, как я видела его на концерте в Москве. Зато черные корни его волос в очередной раз подкрепили мою уверенность, что это все-таки его настоящий цвет. Что до потрепанной одежды, то я привыкла видеть подобный хлам на парнях его возраста каждый день, и такого шокового впечатления, как на Влада, внешний вид бывшего смэшика на меня не производил. - Ладно, - голос Сережи донесся из темноты кухни вместе с мелодичным звоном тарелок. – Я все вам расскажу… - Серег, если не хочешь… - тут же встрял Влад, но я стукнула его по плечу, и он замолк. Мне необходимо было знать, что конкретно я натворила своими благими намерениями. Хотя я прекрасно понимала, как тяжело Лазареву вспоминать подобное после стольких месяцев, проведенных в этом доме… - Это случилось вечером в январе, - сказал Сергей, появляясь из полутьмы. Его силуэт застыл в паре метров от нас, он снова вздохнул и скрестил руки на груди. – В тот вечер мы с Владом поссорились, и я вышел из его подъезда в плохом настроении, так, что ничего не замечал вокруг себя… С ярко-фиолетового неба густыми хлопьями валил снег, светили фонари, - в их сиреневом свете белые сугробы нежно блестели, радуя глаз. Сережа вылетел из подъезда, так старательно хлопнув дверью, чтобы Влад на своем пятом этаже наверняка услышал. Вечер встретил его едким морозом, от которого моментально защипало в носу. Сергей повыше поднял воротник пальто, и, втянув голову в плечи, направился к машине, припаркованной в двух шагах от подъезда. Серебристая «Ауди» соблазнительно мерцала в лучах электрического света, тонированные окна отражали лакированное отражение приближающегося хозяина. Сергей чувствовал, что внутри все кипит. Хотелось схватить что-нибудь тяжелое, размахнуться посильнее, и разбить вдребезги все эти навороченные темные стекла, всю эту тачку, всю эту сфабрикованную блестящую жизнь к чертовой матери. А потом упасть на колени прямо посреди двора, уткнуться лицом в ладони, растечься лужицей по снегу и заплакать, как маленький мальчик. Но вместо этого Сережа ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться в машине и свалить на хрен из этого двора, и вообще больше никогда сюда не возвращаться, - и поскользнулся, рухнул на лед, жмурясь от боли. В следующую секунду все случилось так быстро, что он даже не успел ничего понять. Прямо из-за его машины выскочили какие-то люди в черных куртках, другие люди в таких же куртках появились из близстоящего джипа цвета хаки. Сергей сумел только выговорить «что еще за…», как откуда-то слева раздался глухой крик: - Вот он! Держите его! И потом пронзительная боль по всему телу. Страшные, зверские удары в глаза, в нос, в зубы, не прекращающиеся пинки в живот, оглушающая ругань со всех сторон, соленый вкус крови во рту, влажная черная завеса, опустившаяся на глаза, а дальше… мир погрузился в темноту, и все вокруг пропало, словно кануло в никуда. Когда он очнулся, в глаза било солнце, все неслось куда-то, мелькало и звенело. Через пару минут до него начало доходить, что звенит просто в ушах, а мелькает потому, что он едет куда-то в машине. Горячая острая боль прокатилась острой вспышкой по всему телу. Болело все: глаза, губы, череп, руки и ноги саднило от веревок, которыми они почему-то были крепко стянуты. Уши попросту заложило. Сережа застонал скорее от страха, чем от боли, когда понял, что все это ему не снится, и он действительно едет связанным в чьей-то машине на заднем сидении. Человек, сидящий рядом с ним, держал пистолет, при взгляде на который Сереже захотелось провалиться сквозь землю. В ответ на испуганный стон с переднего сидения к нему обернулся какой-то мужчина в дутой куртке и темных очках. Сперва Сергей не понял, кто перед ним, но через пару секунд, когда воспаленный мозг распознал, наконец, в таинственном человеке Михаила Генриховича Топалова, волна облегчения затопила сознание. Это его дядя. Он ему не сделает плохого, он наверняка сейчас все исправит, все объяснит… - Дядя Миша… - радостно пробормотал он разбитыми губами. Но Михаил Генрихович почему-то злорадно ухмыльнулся и тихо процедил: - Что, подонок, не очень приятно? Чтобы ты знал, будешь молиться, если останешься в живых. - Не понимаю, - пробормотал Сергей, почему-то почувствовав, как последняя отчаянная надежда провалилась куда-то в бездну. – Куда вы меня везете? - Молчать, щенок! – рявкнул Топалов, яростно сверкнув глазами. – Будешь рыпаться, сдохнешь прямо сейчас. Я тебе мозги выбью, ты не ахнешь даже. Не успел Сережа переварить только что услышанный бред, как тот, что сидел рядом с ним с пистолетом, зачем-то закатал ему рукав, и, вытащив из кармана шприц, принялся наполнять его какой-то коричневой жидкостью из стеклянной ампулы. Сергей попытался отдернуть руку, но получил обжигающий удар по щеке, и с большим трудом сквозь вязкий туман боли ощутил укол в вену. Через пару секунд он снова погрузился в небытие. Следующим, что он увидел, когда очнулся, был обшарпанный белый потолок над головой. С тяжестью ворочая затекшей шеей, Сережа огляделся и на онемевших локтях приподнял себя со скрипучего дивана, на котором лежал. В углу комнаты, свернувшись комочком, отчаянно скулил перепуганный насмерть щенок с маленькими серыми ушками. Сперва Сережа принял его за Бизюлю, а все произошедшее – за дурной сон. Но, поднявшись на ноги, он не удержался и рухнул на пол. Оказалось, что все лицо его разбито, правая нога вывихнута, а желудок так изголодался, что, казалось, сжался до размеров горошины. Минут через сорок, сумев, наконец, подняться, Сергей осознал, что именно с ним случилось. Из Москвы его похитили. И привезли сюда. Маленький одичалый дом, похожий на декорации для старого фильма, воющая от ветра крыша, скрипучие половицы, грязные стекла… потребовалось еще время, чтобы понять, что ни мобильника, ни денег при нем больше не было. Как не было и прежней одежды. Вместо нее кто-то натянул на него старые разодранные брюки и фланелевую рубашку, изъеденную молью. Из еды в доме оказался только огромный мешок нечищеной картошки вперемешку с пауками и сухой шелухой. И только через две недели, когда Сергей достаточно окреп, чтобы выйти на улицу, он увидел простирающееся вокруг него бескрайнее поле высохшей кукурузы, утонувшее в глухом болоте. А на горизонте, упираясь в теплую гладь неба, виднелись макушки белоснежных гор. - Я почему-то сразу понял, что это Америка, - тихо закончил Сережа, не поднимая головы. – Через пару дней я нашел в кладовой ружье с патронами и научился стрелять птиц. К счастью, твой отец, Влад, не бросил меня подыхать где-нибудь в лесу. Можно сказать, проявил родительскую заботу. Он горько усмехнулся. Клаус у моих ног тихонько заскулил и спрятал голову в лапы. - На столе я нашел старую газету, - продолжил Сергей, поглядев на пса. – В ней я и прочитал статью о старом охотнике, скелет которого нашли в этом доме несколько месяцев назад. Оттуда же я и узнал, что место, где я нахожусь, называется Солден-Вилль, и где-то рядом должен быть город. Пару раз я пытался выбраться отсюда пешком, но сбивался с дороги и уходил куда-то в поля, потом чудом находил дорогу обратно. А если шел через поле, то увязал в болоте, и Клаус меня вытаскивал. А еще… очень странная вещь, - Сережа обвел взглядом комнату, прищурившись на один глаз. – На полке я обнаружил одну штуку, точь-в-точь такую же, какую мне подарили поклонницы на концерте. Такая… статуэтка из стекла… - Статуэтка? – я вскочила на ноги, чуть не задавив Клауса. – Ангел? Сергей замер, удивленно поглядев на меня. Владик на кровати нервно задергался при упоминании о статуэтке. Мне давно стало понятно, что он не очень-то верит во всю эту историю с ангелом, для меня так и оставалось загадкой, как же тогда он так быстро согласился поехать со мной в Америку. - Да, стеклянный ангел, - медленно кивнул Сережа, не сводя с меня глаз. – Откуда ты это взяла? - Черт, это моя статуэтка! – взвилась я, заламывая руки. – Это я ее кинула тебе на концерте! Понимаешь, Сережа, она… то есть… это не просто статуэтка, понимаешь? Это ритуальный символ. Он заколдованный. Он должен был сработать на вас с Владом, чтобы ты… чтобы вы… чтобы тебя… - Что-то я ничего не понял, - Сергей очумело потряс головой. - Да ангел же! – разозлилась я. – Где он? Дай мне его посмотреть! Сережа прошел мимо меня к полке, на которой пылилось несколько книг, первой из которых оказался маленький томик Библии, и вытащил откуда-то из-за переплетов выпуклую стеклянную фигурку. Стоило тусклому блику от ее крыла коснуться моей радужной оболочки, сердце ухнуло под подбородком и истерично запрыгало там, колотясь о гланды. Я стремительно выхватила ангела из рук Сережи и поднесла к глазам. Столько дней я не держала это в руках, столько дней не видела его… и столько о нем думала, столько молилась на него, проклинала его. К черту ангелов. Разве ангелы причиняют столько боли? Я развернула статуэтку к себе лицом и оглядела с верху до низу… и вдруг вскрикнула, едва не выронив ее. - Что еще? – встревоженно спросил Сергей, подходя ближе. - Глаза, - пробормотала я, тыкая пальцем в лицо статуэтки. – Что у него стало с глазами? Сергей взял его у меня из рук и с интересом оглядел предмет моего внимания. - Не знаю, - на его лице отразилась неуверенность. – Когда я его здесь нашел, с глазами все было в порядке. Стекло как стекло. - Что там с ним? – поинтересовался Владик из-под одеяла, робко косясь на Клауса. Сергей сжал ангела в руке и протянул брату. Владик поглядел на фигурку с интересом, и пожал плечами. - И что это, по-вашему? Сажа? Я снова взглянула на ангела, невольно содрогаясь при одном только его виде. Все та же узкая рубашка с частыми складками, все то же мечтательное выражение на лице, все те же кудрявые волосы, прямой нос, тонкие губы… и черные-черные глаза. Сергей потер ногтем поверхность глазниц. Чернота никуда не пропала. Какая-то неведомая краска намертво въелась в стекло, не желая менять загробного взгляда священной фигурки. Разве стекло чернеет, когда выполняет свое предназначение? Виктория ничего мне об этом не говорила… Я рассказала Сереже все, что знала об этой вещи. Он слушал внимательно, изредка поглядывая на статуэтку в руках Владика. Владик тоже слушал с открытым ртом, как будто я впервые это ему рассказывала. - Ты хочешь сказать, что из-за этой вот дряни меня сюда и привезли? – с сомнением в голосе спросил Сережа, когда я замолчала. Я устало кивнула. Владик фыркнул. - По мне, так это все полный бред. Как может стеклянная пустышка распоряжаться жизнями людей? - А как, по-твоему, она сюда попала? – требовательно возразила я. – Думаешь, у старого фермера в этом доме тоже была такая? Может, ему тоже поклонницы ее подарили? - Ладно, плюнем на этого ангела, - махнул рукой Сережа, забирая у Влада статуэтку и запихивая ее обратно в угол за книги. – Главное, что вы меня каким-то чудом тут нашли. Я, честно говоря, уже собирался умирать. - Нам повезло, что эти гады забросили тебя так близко ко мне, - сказала я, снова усаживаясь на кровать к Владу. – Не в какую-нибудь там Африку к леопардам, а все-таки в Штаты. Хотя бы не пришлось ехать в чужую страну. - Я так и не понял, как вы меня откопали, - признался Сергей. - Я тоже, - отозвался Влад, все еще косясь на Клауса, который норовил полизать ему руку. - Это потому, что ты дурак, - обиженно сказала я и отвернулась. - Серега, как же ты прожил столько в этой дыре? – изумился Владик, повернув голову к брату. – Я бы скончался от сердечного приступа при виде одной только псины. - Я сам удивляюсь, - вздохнул Сергей. – Послушай, Влад, у тебя есть сигареты? В темноте оранжевые угольки, тлеющие на краешке сигареты, казались светлячком, летающим то вверх, то вниз. Сергей стоял от меня совсем близко, так, что я могла повести плечом, и коснуться его плеча. Горький запах дыма прорезал травянистую зыбкость тумана, сгустившийся жар нелепо исходил от распаленной бумажной трубочки в холодном, почти морозном воздухе. - Шесть месяцев мечтал о затяжке… - блаженно прошептал Сережа. - Наверно, это тяжело, - вздохнула я. – А я курила первый и последний раз в День Независимости прошлого года. Не понимаю, как можно этим дышать… - Тс-с! – вдруг Сережа приложил палец к губам, задев меня плечом. Я замерла вслед за ним. В сумраке ясно выделялись белки его глаз, замершие в одной точке. - Ты слышишь шорох в траве? – шепотом спросил он, едва нарушив всколыхнувшуюся тишину. Я удивленно прислушалась. Спустя несколько мгновений и до моих ушей долетел еле уловимый шелест где-то близко. - И что это такое? – тоже шепотом спросила я. - Не знаю, может, змея, а может, какой-то зверек крадется на охоту, - прошептал Сережа, зачем-то схватив меня за плечо. – Ты боишься змей? - Нет, - отозвалась я. – Я выросла на ферме, в полях их было полно. Я боюсь только пауков, даже самых маленьких. - Там в болоте, - Сергей махнул в сторону болота на половину скуренной сигаретой, – сидит выпь. Я все хочу ее подстрелить и разглядеть, как следует. - Подстрелить, чтобы разглядеть? – шепотом изумилась я. – А просто так на нее посмотреть нельзя? - Нет, - покачал головой Сергей. – Она слишком пронырливая, хрен подберешься к ней через камыш. Я замолчала. Мне вдруг стало не по себе от его мыслей. Он знает по звукам каждую птицу, он по шороху травы определяет, змея это или просто разгулялся ветер. В его венах уже течет эта мерзлая болотная ночь… он прижился здесь. Его душа перенеслась из Москвы сюда… Пока мы с Владом ехали сюда, преследуемые целью его найти, я много думала над тем, жив ли он еще здесь, не умер ли от разрыва сердца. Мне казалось, человек не может потерять свою душу где-то в пути, как не может и оставить где-то далеко. В противном случае он уже не человек – он холодное тело с мозгами и голосом, которое никому не нужно, даже самому себе. А Сергей сохранил душу. Он остался человеком. А до меня, наконец, дошло, что даже своих любимчиков судьба иногда вышвыривает на обочину бытия. То же могло случиться с любым из нас… даже со мной, как ни страшно это осознавать. И лишь в такие моменты мы понимаем, что все наше везение сложено из глупой череды бессмысленных предрассудков. Мы сами придумываем себе, что живем плохо. А на самом деле мы не понимаем, что в один прекрасный день все может обернуться оборотной стороной медали… - Сереж. Прости меня. - За что? – удивился он, докуривая. – Это же ты заставила Влада меня искать. Если бы не ты… - Если бы не я, тебя бы здесь сейчас не было. Он немного помолчал, выкинул окурок в траву под ногами, и затушил тлеющие искорки носком ботинка. В домике было значительно теплее, чем на болоте. Мы вернулись с Сережей, отряхивая грязь с ботинок. Я уже успела заметить, что, несмотря на все, свое жилище Сергей содержал в сравнительной чистоте. Хотя, наверное, это было единственное, чем были заняты его мысли. - Покурил? – недовольно просопел Владик со своей кровати, высовываясь из-под пледа. - Прости, солнышко, что мы тебя бросили, но тебе лучше полежать, пока температура не упадет, - улыбнулся Сергей и направился к плите. Я сняла кроссовки и в одних носках подошла к кровати. Остановившись у самого края, я сверху вниз посмотрела на Влада. Сама не понимаю, чего в этом взгляде было больше – любопытства или мольбы. Влад зевнул, не сводя с меня глаз. Его хитрая прищуренность золотом отливала в зрачках.. Я склонила голову на бок и поджала губы. Наша немая чехарда взглядами закончилась довольно быстро. Он покосился на Сергея, который гремел чашками в нескольких метрах от нас, и поманил меня к себе. Я словно только этого и ждала, тихонько опустилась на колени и прильнула к его губам. Они были очень горячими и жесткими. Его пылающий язык резво скользнул мне в горло, отчего я подавилась, не в силах сдержать рвотный рефлекс, и, как ошпаренная, отскочила назад. Владик на такой выпад не отреагировал никак. Просто отвел взгляд и закинул руки за голову. Я покраснела, продолжая кашлять. - Эй, ты простыла? – спросил Сережа, подходя ко мне с огромной чашкой (этакое мини-ведро), до краев полной какой-то подозрительной дымящейся жидкости. – Вот, выпей чаю, согреешься. Я судорожно закивала, и впилась в чашку. Обжигающая вода потекла в горло с каким-то странным привкусом. Я снова закашлялась, отнимая чашку от губ. Чай больше напоминал песок, смешанный с какой-то трухой. - Есть хотите? – спросил Сережа. – Я могу пожарить картошку, это единственное, что осталось из еды. Скоро мешок закончится. Я подумала, что если картошка на вкус такая же, как этот чай, то лучше уж поберечь фигуру, оставшись голодной на этот вечер. - Нет, спасибо, я не хочу. - А я не откажусь, - сказал Влад, лукаво взглянув на Сережу. - Обжора, - фыркнул брат и направился в «кухню». Однако, попробовав предложенного блюда, Влад скорчил такую кислую мину, что я со своим не слишком-то вежливым отказом осталась просто ангелом. - Владя, не делай лицо морозильником, - отмахнулся Сергей. – Я знаю, что это гадость. Но что поделать, представь себе, я это ем уже целую вечность. - Душу бы продал за пакет из Макдоналдса, - скривился Влад и отставил тарелку на пол. - Вы все так же примитивны, мистер Топс. Я удивленно вскинула брови. В течение следующих сорока пяти минут я с открытым ртом слушала их счастливый, затянувший разговор и все сильнее убеждалась, что я не знаю русского языка. Совсем. - А батя и сказал, что мы просто обязаны получить эту премию, иначе вся наша группа не стоит выеденного яйца, - верещал Влад без умолку про какую-то золотую тарелку. – Сечешь фишку? Зол, как собака, что я не хотел ехать на эту долбаную церемонию. - Фишку? – не выдержала, и переспросила я. – Разве фишки не в казино? Сергей и Влад на секунду замолчали и замерли с такими лицами, словно в видео-проигрывателе нажали паузу. Потом переглянулись и разразились писклявым, детским смехом. - Зайка, ты безнадежно отстала, - простонал Владик, отсмеявшись, наконец. – Кто тебя языку учил? Дедушка Ленин? Я обиженно опустила голову и покраснела. Прав был папа, не нужно было учить язык по самоучителю. Наняла бы педагога, сейчас бы не чувствовала себя глупо. - Влад, не подкалывай, брось свои штучки, - остудил брата Сережа и развернулся ко мне. – Слушай, тебе просто опыта в общении не хватает. Не понахваталась еще настоящих русских слов. - Забавно, - я дернула уголком губ. - Ну вот, опять! – взвился Влад. – Что это за «забавно»? Оставь свои аристократические манеры, ты же American girl! Супер, прикольно, круто, отпад… «зашибись» в крайнем случае! Я почувствовала, что что-то не так. Словно что-то преломилось… треснуло между мною и Владиком за последние несколько часов. Эта жестокая пытка языком, потом эти безразличные взгляды, косые ухмылки в мою сторону. Словно между нами что-то встало. Словно это был уже не тот Влад, с которым наедине я провела так много времени. Наконец, эти злые нападки… Мне почему-то сделалось обидно и до слез больно. Я замолчала и отвернулась. Между нами тремя, сгруппировавшимися на тесной и колючей из-за грубых простыней кровати, теплело что-то странное. Какая-то недомолвка, мистическая ошибка, вот только понять, кто совершает ее, я никак не могла. Запах пота, травяного чая и тепло, исходящее от их тел. Владик сиял улыбкой, мотал головой, смеялся и говорил что-то, увлеченно жестикулируя. Верхняя губа его отчего-то блестела, но нездоровая бледность с лица пропала. Вместо нее появился лихорадочный румянец, разгоревшийся на его щеках совершенно неожиданно, незаметно. Я молча сидела рядом с ними, слушала их голоса, вдыхала их запах и почему-то никак не могла отогнать от горла противный вязкий комок горечи. Оказалось, что с Сергеем общаться намного проще. Наверно потому, что он старше и разумнее Влада, а может потому, что он не был таким жестким и упрямым. Я запуталась. Я ничего не понимала в собственных мыслях. Где Влад, где Сергей, где те годы, что я любила их обоих бесплодной угловатой любовью фанатки, где Москва, на которую я молилась, где огромные глаза Виктории, взирающие на меня, где стеклянная статуэтка, похолодевшая, как лед, и почерневшая, как ночь? Где я? Что я здесь делаю? Мне вдруг захотелось еще одного ангела. Точно такого же, холодного, злого, бесстрастного – и чтобы бросить его к ногам Влада и заставить осознать, как жестоко его издевательство надо мной. И если я такого ангела не найду, так я его выдумаю. Точно. Скользкая ручка чашки внезапно отяжелела, пальцы дрогнули, и остатки травянистого кипятка выплеснулись прямо на колени Влада. - А-а-а, черт, зараза! – выругался Владик, выскакивая из-под одеяла в одних трусах. Я смущенно отвела глаза, дабы не обострять подозрения Сергея по поводу моей заинтересованности его братом. Однако сам Сережа как-то странно вперился взглядом в дорогие серые трусы, которые, надо сказать, на Владе смотрелись весьма неплохо. - Погоди, я принесу полотенце. - Не надо, - фыркнул Влад, вытирая краешком одеяла влагу с колен. - Тогда ложись спать, - отозвался Сергей, забирая мою пустую чашку, которую я с трудом удержала в руках. Владик на секунду замолчал, пристально всматриваясь в ровную Сережину спину, а потом сглотнул и быстро спросил: - Ты в этой комнате будешь спать? Сергей застыл у раковины и обернулся. - Да, пожалуй, - непринужденно пожал плечами. – Здесь ближе к двери, если вдруг еще кто-нибудь надумает приехать меня спасать. - Ха-ха, очень смешно, - поморщился Влад, снова забираясь с ногами под плед. – Позволь заметить, что не приедь мы, в скором будущем твоим телом занялись бы патологоанатомы. - В общем, мы все решили, - Сережа сбросил посуду в раковину, пропустив колкость мимо ушей, и развернулся к нам лицом. – Владя, ты спишь на диване, я лягу в кресле. И, слегка нервно облизнув губы, добавил: - Пойдем, Нэлл, я постелю тебе в комнате. ...to be continued... напишите Piper beta-reader Loca <<< назад <<< © smLash 2005/09/01 original design by (n/a)